Люди леса: кто такие вепсы и что им угрожает

Этот древний финно-угорский народ обосновался в юго-восточном Приладожье около 1000 лет назад. Сейчас вепсов осталось меньше шести тысяч. Корреспондент Plus‑one.ru отправился в леса Ленинградской области, чтобы познакомиться с теми, кто пытается сберечь культуру этого народа.

Знаток фольклора и языка

— Хювеш мелис, — Галина Окунева по-вепсски желает хорошего настроения. На ее родном языке «настроение» и «хорошие мысли» означают одно и то же. Какие мысли в голове — такое и настроение.

Галина Окунева — чистокровная вепсянка с волосами пшеничного цвета и светлыми глазами. Почти десять лет она работает старостой поселка Ярославичи и соседних деревень — глухих и малонаселенных. Они спрятаны среди лесов и болот примерно в 300 километрах от Санкт-Петербурга, на краю Ленинградской области, между Ладожским и Онежским озерами. Неудивительно, что вепсов называют «людьми леса».

Родилась Галина 62 года назад в деревне Ладва. Правда, такое название вы не найдете на карте. А найдете деревню Макарьевскую. Вепсское название стало историей. Похожая ситуация сейчас и с языком. В советское время вепсский язык запретили, обязали говорить на русском.

— До школы мы говорили исключительно на родном языке. А потом нас отдали в интернат. Шесть дней в неделю мы не видели родителей. В субботу возвращались домой. До сих пор этот день недели — самый для меня любимый. Интернаты многое отняли у вепсов в плане традиций, — вспоминает Галина Васильевна. — Ведь все традиции моего народа, которые остались со мной, я взяла из семьи.

Закончив Ленинградский государственный педагогический институт, она вернулась в родные края. Вот уже 40 лет Галина Васильевна живет в деревне Ярославичи, где долгие годы работала учителем. Когда впервые здесь оказалась, с огорчением обнаружила, что молодежь не знает родного языка. По собственной инициативе Окунева стала преподавать вепсский для желающих. И по сей день она проводит летние факультативные курсы, совмещая преподавание с работой старосты поселка и заведующей ярославичским домом культуры. А еще Галина Васильевна — знаток фольклора своего народа. К ней часто обращаются антропологи и лингвисты из разных регионов страны.

— Наш язык очень музыкальный. В лесу вместо «аууууу» вепсы мелодично запевают «ооооооо» разными тонами. Вообще, когда мы с мужем находимся на природе, мы не можем общаться на русском. Всегда непроизвольно переходим на родной. Все-таки лес для нас играет очень важную роль. Это живое существо, мы с ним разговариваем, — рассказывает Галина. — Всякий раз, когда я отправляюсь в лес, я прошу у лесных духов, чтобы они уберегли меня от хищных животных.

Однажды в детстве Галина с мамой заблудились в лесу. Потеряли тропинку и оказались среди болот. Темнело. Стали кричать, но никто не отозвался.

— И тогда мама велела мне присесть на пенек, а сама разделась догола, вытряхнула одежду и что-то пошептала. Буквально сразу мы нашли тропинку и родственников, которые все это время звали нас, но мы не слышали. Мы просто попали на плохой след. А все из-за того, что сказали, что быстренько нарвем ягод. У вепсов не принято загадывать наперед, когда отправляешься в лес.

А еще у вепсов не принято демонстрировать свои чувства. По словам хранительницы вепсской культуры, это очень сдержанный народ.

— Родители при детях особо не проявляли нежности. Мы чувствовали, что они нас любят, но заласкиваний не было, — улыбается Галина Васильевна. — Я даже долгое время не знала о существовании слова «армастус», то есть «любовь». У нас больше говорили «Я могу тебя видеть» вместо «Я тебя люблю». И это правильно. Если человек не нравится, зачем на него смотреть?

Хранительница вещей и памяти

В 60 километрах от Ярославичей, на берегу реки Оять, спрятался крошечный поселок с необычным названием Курба. Это имя происходит от вепсского слова «корьб», что означает «чаща» или «тайга». Поселок возник здесь во время активных лесозаготовок чуть больше 60 лет назад. Примерно в это же время на свет появилась Светлана Ершова. Коренная вепсянка всю жизнь проработала в местной школе, где учила математике и родному языку. К слову, курбинская школа первой в Ленинградской области начала преподавать вепсский язык как обязательный предмет.

В 1990-е совхозы развалились, а новой работы не было. Из-за этого вепсские деревни пустели. В поисках лучшей жизни люди покидали родные дома. С собой брали лишь самое необходимое. О покинутых деревнях сейчас напоминают лишь слова «урочище» на карте.

Увядание поселков сильно огорчило Светлану Ивановну. Она собрала школьников и отправилась за 50-60 километров в глубь Вепсского леса, в заброшенные деревни. Они спасали из изб деревянную посуду, традиционную одежду, берестяные изделия и другую ценную утварь.

Для собранных экспонатов, коих набралось порядка пяти сотен, нашли угол в Курбинской школе. В 1983 году здесь заработал этнографический музей. Однако в 2009 году школу закрыли из-за того, что детей стало мало, и музей оказался никому не нужен. Светлана Ершова долго стучала во все двери с просьбой спасти ценные экспонаты. Местные власти в итоге пошли навстречу и разрешили перенести коллекцию в здание бывшего сельсовета. Через месяц после переезда музея школа сгорела.

Однако и на новом месте начались проблемы. Коллекция никого особо не интересовала, и Ершовой указали на дверь. Но она не сдалась — добилась, чтобы ее коллекцию признали филиалом Подпорожского краеведческого музея, который в 100 км от Курбы. Впрочем, радость длилась недолго — музей попросил передать экспонаты. Ершова не согласилась. Опять последовала долгая и изнурительная борьба за спасение памяти своего народа.

Коллекция осталась в Курбе, но Ершовой запретили брать деньги за билеты или экскурсии. Она — единственный сотрудник музея и работает практически бесплатно. Своими силами и с помощью родственников и односельчан сделали ремонт. Десять лет в пустовавшем до этого здании бывшей администрации работает Музей вепсского быта. В нем — четыре зала, заполненные редкими экспонатами. Внутри ощущаешь, с каким теплом и любовью их собирали и сохраняли все это время. У музея нет ни сайта, ни страницы в соцсетях. Если решите сходить, нужно заранее позвонить по телефону (8-813-654-68-33). Обычно экскурсию проводит сама Светлана Ивановна, но во время пандемии она просто открывает музей, а сама наблюдает из окошка своего дома, что стоит по соседству.

Спасители древних деревянных храмов

Когда Колумб открывал новый континент, вепсские мужики орудовали топорами на крутом берегу Юксовского озера — строили небольшую часовню. Со временем на месте часовни появилась церковь, в которой до наших дней сохранился исторический алтарь. Церковь Георгия Победоносца больше 500 лет стоит на одном и том же месте, и это делает ее древнейшим не перенесенным деревянным храмом не только Ленинградской области, но и всей страны.

Церковь в деревне Родионово — действующая. Она чудом пережила суровый климат, войны и советское время. Однако чуть было не исчезла с лица земли относительно недавно. Еще лет 20 назад здание стояло заброшенным, без окон и с постоянно протекающей крышей. И тогда местный отец, Петр, не дожидаясь помощи от государства, сам взобрался под купол и перекрыл крышу. Сейчас священнику за 90 лет.

Еще один человек, сыгравший важную роль в сохранении деревянного наследия, — рыбак Александр Зайчиков, которого все называют Сан Саныч. Последние 22 года он живет на берегу Онежского озера, в деревне Щелейки. Зимой в этом поселке постоянно обитают меньше 15 человек.

Окна его дома выходят на большую воду Онеги и деревянную пятиглавую церковь Дмитрия Мироточивого с шатровой колокольней. Уникальный памятник архитектуры, построенный в 1783 году, разрушался под воздействием времени и погоды.

— Однажды обрушилась старая ель, она задела крышу и полностью разрушила крыльцо. Затем стали опадать кресты, а колокольня пошла в сторону и могла в любое время упасть. Крыша насквозь протекала. Долго бы церковь не продержалась, — вспоминает Александр Зайчиков.

Сан Саныч решил взять все в свои руки. Поднял всех на уши: обращался в минкультуры, Московскую епархию и даже к патриарху. Добился, чтобы комиссия по охране памятников архитектуры Ленобласти обратила внимание на церковь. Здание отреставрировали за счет регионального бюджета. Правда, работы выполнили некачественно, и церковь опять нуждается в реставрации.

Сейчас это памятник федерального значения — один из 394 памятников деревянного зодчества Ленинградской области. Александр Зайчиков лично контролирует ход реставрации и добровольно присматривает за храмом, ключи от которого хранит у себя. Когда кто-то приезжает посмотреть на церковь — открывает ее. В этом году Сан Саныч отметит 50-летие брака. У него семь внуков и правнук — все мальчики. С такой подмогой у деревянного храма точно есть надежда.

Покровители вепсских деревень

Семь лет назад супруги-режиссеры Илья Желтяков и Настя Полухина скитались по Ленобласти в поисках натуры для своего фильма. Однажды они очутились в затерянном лесном краю между Ладожским и Онежским озерами.

— Мы нашли удивительный мир, чудом сохранившийся в стороне от магистральных трасс и крупных городов. Реликтовые леса, серые деревянные церкви, живые русские избы и, самое главное, необыкновенные, с открытыми сердцами люди, — вспоминает Илья. Он вырос на берегу Баренцева моря в военном городке в пятиэтажке с видом на подводные лодки. От вепсской красоты его северное сердце растаяло. — Сняв фильм, мы много раз возвращались, став «своими» в этих лесах.

Вначале супруги арендовали в вепсском краю дом. Троим их детям понравились здешние красоты и тишина. Затем случайно узнали, что в деревне Средняя на живописном холме продается старая деревянная изба. Долго не думали — дом купили, полностью отреставрировали, сохранив оригинальные интерьеры. Крышу укрепили цепью — из-за сильного ветра ей приходилось тяжко. Чем больше Илья с Настей погружались в вепсский мир, тем грустнее им становилось из-за его обреченности.

— Здесь в серых избах, в русских печах, в морщинках стариков и в крепких руках их детей живет настоящая, самая взаправдашняя культура, — рассказывает Илья. — Сделать так, чтоб она продолжала жить, — сложная задача, но реальная. Нам хотелось внести свою лепту в сохранение вепсского наследия. Так появился проект «Лес и ветер».

Прошлой осенью после самоизоляции супруги успешно провели первый экспериментальный тур по заброшенным деревням. Впрочем, несмотря на большой спрос, поездки они организуют нечасто и для небольших групп. В проекте участвуют местные жители, что позволяет им и заработать, и познакомить гостей со своей культурой. Например, вепсские женщины готовят традиционную еду — прямо в печах в своих избах. Единственный кузнец в деревне Винницы проводит мастер-класс по ковке. А вепсские бабушки создают сувениры, которые могут составить конкуренцию музейным экспонатам.

— Так получилось, что наш проект — про развитие отдаленных деревень. Все больше местных работают с нами. Их жизнь стала немного меняться: кому-то это приносит дополнительный доход, кому-то — может, даже основной, — говорит Илья. — Мы стараемся привлечь внимание к тому, что деревни вымирают, культура, некогда живая и разнообразная, распадается, как оставленные черные избы.

Впрочем, Илья с Настей верят, что сохранить вепсскую культуру можно. И будут делать для этого все возможное. В планах — создать фонд по поддержке малого народа.

— Вепсская культура — это деревенская культура. В городе она растворяется. Поэтому для ее сохранения нужно сделать две вещи: не допускать, чтобы люди уезжали из деревень, и постараться вернуть тех, кто все-таки уехал, — считает Илья. — Наша цель — объединить вокруг проблемы научное сообщество: социологов, экономистов, антропологов, этнографов, лингвистов, фольклористов. Общими усилиями найти решение, как остановить исчезновение вепсской культуры. Что-то подобное сделали в Скандинавии с саамами. У них получилось. Вот и мы попытаемся.

Подписывайтесь на наш канал в Яндекс.Дзен.