«Один из главных „грехов“ текущей эпохи — вера в то, что целью бизнеса является прибыль»

Основатель True Impact Фаррон Леви — об оценке эффективности социально значимых проектов и корпоративных программ

Будущее любого рынка во многом зависит от доверия между его участниками. Доверие возникает на основе взаимного интереса и открытости. True Impact занимается оценкой эффективности социально-ориентированных проектов и корпоративных программ, что позволяет повышать прозрачность сектора. Вы осознаете, что являетесь проводниками доверия на рынке? Вас вдохновляет такая роль?

Прозрачность и доверие, безусловно, являются одними из важнейших условий правильно функционирующего рынка. Еще одно условие — наличие доступа к данным об эффективности работы, которые можно сравнивать. Это необходимо донорам, чтобы определить, какие благотворительные проекты наиболее эффективны с точки зрения затрат. Точно так же это нужно благотворительным организациям, чтобы доказать ценность своих инициатив потенциальным донорам. Обладая информацией, благотворители могут определить, какие практики — лучшие, и перенять их. Это поспособствует совершенствованию методов работы.

Главная проблема — в том, что в силу широты и разнообразия благотворительного сектора близкие по роду деятельности организации часто измеряют успех разными критериями. Без их стандартизации невозможно оценивать эффективность.

Наша новая платформа отчетности в сфере социально значимых проектов призвана решить эту проблему. Таким образом, хотя мы не можем назвать себя гарантами доверия (поскольку не оказываем аудиторских услуг), наша компания активно способствует его укреплению, повышая прозрачность и упрощая ведение отчетности в сфере социального воздействия. Мы стимулируем рост ответственности компаний и способствуем прогрессу в их работе. Все это, по нашему мнению, должно улучшить социальный сектор.

В США 1,5 миллиона НКО и 323 миллиона жителей, в России — 227 тысяч и 148 миллионов соответственно. Получается, что на 1000 американцев в среднем приходится 4,5 НКО, а на 1000 россиян — лишь полторы. Можно ли делать из этого сравнения какие-либо выводы? Говорит ли это, в частности, о недостаточном развитии социальной сферы в России?

Мне пока сложно судить о таких вещах, потому что я только начинаю знакомиться с российским социальным сектором. Могу сказать, что американцы в целом удовлетворены работой социального сектора в США, который обеспечивает довольно высокий уровень «комфорта». Это основной поставщик социальных услуг, один из крупнейших работодателей и один из самых прибыльных секторов экономики (он финансируется государством, корпорациями, фондами и индивидуальными благотворителями). Социальный сектор приносит очень большую пользу стране.

Судя по цифрам, которые вы привели, относительная «плотность» НКО в России меньше, чем в США (хотя она все равно довольно велика). Российский социальный сектор находится на более ранней стадии развития. Думаю, американский опыт может быть полезен для понимания, какой будет дальнейшая эволюция отрасли.

Что привлекло вас, основателя компании, среди клиентов которой — Пепсико, Марс, Боинг и Дисней, в нашу страну, переживающую далеко не лучшие экономические времена?

Наша миссия — помочь социальному сектору достичь лучших результатов благодаря более качественной оценке эффективности. Мы запустили платформу при участии нескольких компаний с большими ресурсами, на основе как американских, так и международных грантов. Все, кто вовлечен в благотворительный сектор, смогут использовать ее для разработки более эффективных инвестиционных и управленческих решений, обеспечивающих максимальный уровень социального воздействия.

Сейчас мы готовы к расширению и, в соответствии с планами, начинаем изучать, что потребуется для упрощения процесса оценки проектов в других странах, учитывая различия в интересах, ожиданиях и ресурсах. Мой визит связан с участием в конференции АСОПП-2017 «Оценка и развитие». Для нас это возможность ознакомления с ситуацией в России, что вписывается в концепцию нашего развития.

Я хотел бы обратиться к теме практических инструментов и тактик, к использованию которых можно приступить уже сейчас. О чем бы ни шла речь — о грантах, волонтерстве или помощи «натурой» в виде товаров и услуг —мы даем одни и те же советы: сосредотачивайтесь на результатах; будьте открыты к использованию косвенных данных/оценок; с самого начала разрабатывайте план измерения эффективности. И, если возможно, интегрируйте его в ваши действующие системы и практики.

True Impact оказывает услуги инвесторам, НКО, сервисным платформам, грантодателям, городским сообществам и другим участникам рынка. Каким образом вы помогаете разным участникам сектора филантропии и социального инвестирования? В чем заключается ваше преимущество перед конкурентами?

Оценка социального воздействия базируется на одних и тех же принципах независимо от того, с кем ты работаешь. Компании, НКО, госучреждения, индивидуальные благотворители — все они оценивают свою деятельность, а также ее косвенные последствия для общества, одинаково: будь это сфера занятости, жилищного хозяйства или здравоохранения. Нет необходимости в разных стратегиях.

Наше конкурентное преимущество —в том, что у нас 12 лет опыта в области оценки социального воздействия для доноров и благотворительных проектов. Это особая ниша: подобным опытом и знаниями располагают немногие.

Техническая сторона в оценке социальных воздействий часто оказывается самой легкой частью нашей работы. Сначала, пользуясь ориентированной на результаты аналитической моделью, мы выделяем те показатели работы, которые необходимо оценивать. В этом процессе можно выделить следующие этапы:

После этого мы определяем оптимальные способы оценки, исходя из уровня практической доступности данных. Что вкратце означает следующее: мы используем непосредственно отслеживаемые сведения при их наличии; если же они недоступны, как это часто бывает, мы обращаемся к косвенным данным — для того, чтобы добиться высококачественных оценок.

Возьмем, например, сферу искусств и культуры, традиционно привлекающую внимание многих филантропов. От инициатив в этой области ожидают, что они принесут бенефициарам знания, удовольствие и/или чувство удовлетворенности. Но во многих случаях подобная деятельность стимулирует и более глубокие изменения: способствует более устойчивому, длительному интересу к искусству — часто на протяжении всей жизни — как у зрителя/посетителя, так и художника или мецената.

Иногда клиенты сомневаются в необходимости или возможностях финансовой оценки их программ. Некоторые думают, что подобный подход несовместим с принципами филантропии. В этих случаях мы объясняем клиентам, как финансовая оценка, с измерением ключевых количественных показателей, расширяет и упрочивает поддержку их программ, стимулируя улучшение практик. Даем рекомендации и в отношении того, как высококачественная оценка может осуществляться в условиях отсутствия «идеальной информации».

Как часто ожидания инвестора от реализации социально ориентированного проекта расходятся с его качественными и количественными результатами?

К сожалению, это частая ситуация. Интерес к импакт-инвестициям очень велик, но доноры нередко имеют неверные ожидания по поводу того, что необходимо для осуществления социальных изменений.

На практике многие проблемы — бедность, неграмотность и другие — остаются нерешенными именно из-за того, что их решение сопряжено с необходимостью огромного вложения времени и ресурсов. Зачастую гораздо большего, чем планирует донор.

Ключ к этой проблеме — в том, чтобы заранее информировать доноров о вызовах. Если они действительно привержены решению той или иной социальной проблемы и сформируют реалистичный горизонт ожиданий, вероятность того, что у нас будет долгосрочный финансовый партнер, удовлетворенный совместной работой, значительно увеличивается.

Какие вызовы стоят сегодня перед сектором филантропии и социального инвестирования? И где, на ваш взгляд, можно найти ответы на эти вызовы?

Думаю, я не открою Америки. Многие проблемы социального сектора кроются в нехватке практичных методов оценки эффективности общественно значимых программ и инициатив. В отсутствие доступа к стандартизированным данным конкурентный рынок невозможен. Поэтому благотворительные организации не получают значительного стимула для повышения качества отчетности и улучшения результатов работы. Мы пытаемся решить эту проблему.

Pro bono открывает пути для социального воздействия, выходящего за рамки предоставления грантов или традиционной добровольческой деятельности: возникают возможности для трансформации потенциала организации, что неизбежно приведет к улучшению экономических результатов.

Согласны ли вы с утверждением, что построенная на частной выгоде и культе потребления экономическая эпоха подходит к концу, и ее сменяет эпоха устойчивого развития, где интересы экономики, экологии и общества будут сбалансированы? Если да, то как долго осталось ждать рассвета второй?

Я думаю, один из главных «грехов» нынешней эпохи — вера в то, что целью бизнеса является прибыль. Сие неверно. Цель бизнеса — эффективное создание дополнительной ценности, преобразование нашей жизни. Наградой за это является прибыль.

К счастью, похоже, ситуация меняется. Есть немало примеров, когда бизнес уделяет повышенное внимание устойчивому развитию. Но я не могу сказать, как быстро будут происходить изменения: в моем хрустальном шаре будущее скрыто за пеленой облаков.