Синдром зрителя

Предрассудков по поводу инклюзивных театров множество. Их считают едва ли не паноптикумами, где публике показывают людей с инвалидностью, а не рассказывают театральную историю. Особым театрам приходится бороться со стереотипами, воспитывая своего зрителя.

Черная сцена-коробка расположена прямо посреди зрительного зала московского Центра им. Вс. Мейерхольда. Луч света выхватывает из темноты актрису, которая обходит сцену и вглядывается в зал, словно выискивая кого-то. Актриса играет Смерть. За Смертью вереницей следуют люди, одетые во все черное. Один из актеров непривычно маленького роста, и не сразу понимаешь, что у него нет ног и рук — в спектакле играют люди с инвалидностью.

Слева от себя замечаю переводчицу, которая на языке жестов объясняет неслышащим зрителям смысл сказанного. Но, похоже, язык тела им намного понятнее, чем нам, «обычной» публике.

1 / 0

Этот спектакль по мотивам средневекового английского моралите называется «Всякий человек». Его поставили в московской интегрированной театральной студии ИТС «КРУГ». Режиссер спектакля Наталья Попова — организатор и куратор фестиваля инклюзивных театров «ПроТеатр», на котором спектакль и представили московской публике. Наталья Попова не скрывает, что неподготовленный зритель относится с таким постановкам со страхом: а вдруг я стану расстраиваться, а вдруг я сам когда-то стану инвалидом?

«Недоверие к инклюзивным постановкам существует. Даже в театральном сообществе лишь единицы говорят, что инклюзивный театр — это хорошо. Но если зритель инклюзивного театра с эмпатией отнесется к актерам, у которых есть особенности, то он получит редкую возможность ощутить тонкие материи мира, которые обычно не подвластны чувствам обычного человека», — говорит Наталья Попова.

Фестивалю «ПроТеатр» уже 21 год, но свою программу он представил зрителю только в седьмой раз. Перерыв в три года между фестивалями нужен для того, чтобы коллективы смогли обновить свой репертуар.

«Собирая программу, мы просматриваем от 80 до 100 постановок. Анализируем темы, приемы работы режиссеров с инклюзивными актерами. Не каждый фестиваль может себе это позволить. Для нас важно найти постановщиков, которые в спектакле решают сразу и реабилитационные, и образовательные, и эстетические задачи. Важны и этические моменты: равные ли отношения между участниками спектакля, гармонично ли их взаимодействие», — говорит координатор фестиваля «ПроТеатр» Елена Попова.

1 / 0

«Нам порой кажется, что у всех у нас одинаковые культурные потребности, но это не так, — поясняет Наталья Попова, работающая с особенными артистами 30 лет. — К примеру, у людей с интеллектуальными нарушениями культурное время течет медленнее, они нуждаются в „повышенном градусе“ общения. Для неслышащих важно все, что связано с телесной выразительностью. Для незрячего — действия в близком контакте, музыка, различные маркеры, которые помогают организовать пространство. Если режиссер учитывает все эти нюансы, то и мы, зрители, начинаем понимать и чувствовать мир иначе».

Чтобы научить этому особому пониманию — и не только режиссеров и актеров инклюзивных театров, но и публику — на фестивале всегда предусмотрена образовательная программа.

Театр особого назначения

После спектакля «Я танцую» зрителям предлагают остаться на обсуждение в небольшом зале в Театре Наций. Сюжет истории, которую мы посмотрели только что, понятен, хотя актеры играли без слов: девочка в балетной пачке прилежно готовилась в репетиционном зале к танцевальному конкурсу вместе с юным партнером, которого играл актер с синдромом Дауна. Перед самым выступлением она потеряла пуанты и не смогла выйти на сцену со своим номером. Но юный герой открывает для балерины неожиданную возможность исполнения желаний — и зритель вместе с актерами попадает в мир, где живут необычные персонажи, которых играют актеры с синдромом Дауна.

Ведущая — руководитель спецпроектов Московского драматического театра им. Пушкина Ольга Шевнина — делит нас на команды по четыре человека и просит написать на цветных карточках, что осталось непонятным в спектакле. Тут-то и выясняется, что сюжет только на первый взгляд прост. Мы обсуждаем поступки героев, говорим про собственные страхи перед неизвестным. Обсуждение спектакля затягивается, никто из нас не торопится домой.

«Стандартные дискуссии о спектакле обычно приводят к социально-желательным реакциям: спектакль понравился, актеры — большие молодцы, — объясняет Ольга Шевнина. — Но это не дает нам никакой информации ни о зрителе, ни о том, что он почувствовал. Мне кажется, что невозможность рассказать о своих чувствах очень обедняет восприятие. А такая экспериментальная „инклюзия“ позволяет зрителю открыть для себя вещи, над которыми хочется подумать».

Наталья Попова считает, что для инклюзивного театра формат эксперимента самый эффективный: «В театральном сообществе есть те, кто считает, что инклюзивный театр должен стать профессиональным. Что тогда появятся средства, специалисты, решатся технические вопросы, что автоматически приведёт к росту инклюзивного театра. Но опыт показывает, что это не так. Особый театр не должен вступать в жесткую конкуренцию с профессиональным сообществом. Для полной интеграции инклюзивного искусства в большую культуру потребуется время».

Автор

Анастасия Петренко