«Мне и моим родственникам порой угрожают»

Фонд «Правовая инициатива» выпускает доклады о традиции частичной ампутации половых органов у девочек в селах Дагестана. Прокуратура республики не нашла подтверждений фактам, изложенным в первом исследовании 2016 года. Совет по правам человека при президенте реагировал на проблему крайне сдержанно. В 2019-м минюст признал фонд «Правовая инициатива» иностранным агентом. Plus-one.ru попросил одного из авторов его докладов, президента Центра исследования глобальных вопросов современности и региональных проблем «Кавказ. Мир. Развитие» Саиду Сиражудинову рассказать о том, насколько распространено женское обрезание на Кавказе.

Согласно нашим исследованиям 2016 года, калечащие операции — надрезы на половых органах, частичное или полное удаление клитора и малых половых губ — часто практикуют в Дагестане. В селах Ботлихского и Цунтинского районов операции затрагивают 90-100% девочек и женщин, в селах Тляратинского района эта практика осуществляется в отношении 50% девочек и женщин. Также она распространена в селах в Цумадинском и Кизлярском районах — там, по нашим оценкам, 25% девочек и женщин подверглись или рискуют подвергнуться калечащим операциям. В Чечне, например, тоже были единичные случаи, но лет 50 назад. Также есть община в Ингушетии — о ней стало широко известно благодаря первому в России уголовному делу о калечащей операции. В 2019 году отец и мачеха девятилетней девочки в Ингушетии без ведома матери заказали проведение ребенку женского обрезания в клинике в Магасе. В 2020-м «Правовая инициатива» обратилась по этому поводу в следственный комитет, и было возбуждено уголовное дело по ч. 1 ст. 115 «Умышленное причинение легкого вреда здоровью». Но решения пока еще нет, так как суд прерывал свою работу на время карантина.

Я не думаю, что ситуация с калечащими операциями на Кавказе сильно изменилась после появления этого дела. Люди видят, что добиться справедливости очень тяжело, и те, кто являются сторонниками практики, еще больше убеждаются в своей безнаказанности. В 2018 году мы выпустили второй доклад о проблеме. Выяснилось, что калечащие операции практикуют еще больше людей, чем мы думали.

Причины калечащих операций все объясняют по-разному: имамы — канонами ислама, так как в практикуемой на Кавказе шафиитской исламской традиции (одной из четырех ветвей суннитского права. — Прим. Plus-one.ru) распространено женское обрезание, обычные люди — и исламом, и необходимостью снижения уровня либидо женщины, «чтобы она не гуляла», и соблюдением народных обычаев, адатов, либо необходимостью пройти инициацию, чтобы стать частью своего тухума — широкого круга родственников, проживающих в одном селе. В тухуме, кстати, такие вещи практикуют из поколения в поколение. Там все члены сообщества взаимосвязаны, часто встречаются браки между двоюродными братьями и сестрами. И внутри этого круга не может быть личного мнения о том, можно ли делать такую операцию.

Скажем, кто-то из молодых женщин не хочет делать обрезание своим дочерям. Но даже если мама ребенка откажется, то без ее ведома это могут сделать бабушка или тетя. В основном решения принимают именно женщины. Вряд ли кто-то напишет заявление на своих мам, бабушек и теть. В Ингушетии, где дело дошло до суда, фигурировала мачеха, а не мать, и этот факт позволил вскрыть проблему. Если бы мать была внутри общины, то не выступила бы против практики и семьи.

Наши доклады запустили внутри сообществ дискуссии вокруг табуированной темы. Люди обсуждают между собой неоднозначность практик, кто и как сильно пострадал, какие у кого были последствия.

Но мне и моим родственникам теперь периодически угрожают — до сих пор приходят сообщения в мессенджеры. С новой силой начинают писать и звонить после очередного интервью, доклада, выступления. Говорят, что я «тварь...», ну и другие слова, не хочу вспоминать. Недавно во дворе моего частного дома в Дагестане разломали металлическую детскую площадку и мангал. Я вызвала полицию, но они просто навели порядок, хотя я просила взять на анализ биоматериалы, потому что кто-то из вандалов порезался и оставил следы крови.

Проблема до сих пор воспринимается болезненно. Чиновники стараются ее игнорировать, а отдельные представители муфтията Дагестана после наших докладов публикуют статьи, обосновывающие выполнение женского обрезания. Поэтому без комплексной государственной стратегии проблему решить крайне сложно.

К вопросу надо подойти системно — власть и общество должны продемонстрировать неприемлемость подобных практик, а религиозные деятели — пояснять, что такие операции не приносят пользу. Те, кто практикуют женское обрезание, делают это не одно столетие и, конечно же, будут сопротивляться. Даже несмотря на то, что многие из них понимают: у калечащих операций нет жестких религиозных оснований, так как в различных школах ислама эти практики в основном рекомендательные (и, более того, имеют спорные основания), а не обязательные.

Тема игнорировалась на протяжении десятилетий, ее обходили стороной даже в СССР, где, например, боролись с многоженством и иными «пережитками». Мы вместе с «Правовой инициативой» продолжаем исследовать проблему.

Эта колонка — часть специального выпуска Plus-one.ru о проблеме калечащих операций на женских половых органах в России. Читайте наши публикации.

Подписывайтесь на наш канал в Яндекс.Дзен.