«Материализм, гедонизм и потребительство уничтожают планету»

К 2030 году ООН обязалась обеспечить здоровый образ жизни для всех людей на планете (Цель устойчивого развития № 3). Одно из главных препятствий на пути к этому — стресс, признанный болезнью XXI века. В поисках лекарства от него все больше людей прибегают к светским методикам медитации. О том, почему такие практики помогают лишь на время облегчить страдания, но не ведут к трансформации общества и мира, который находится на грани экологической катастрофы, в интервью Plus-one.ru рассказал переводчик и личный ученик Далай-Ламы, известный буддийский учитель Алан Уоллес.

«Буддизм неизмеримо богаче нескольких техник для снижения стресса»

Интерес к буддизму на Западе растет с первой половины XX века. Что люди ищут в буддизме, и что они в нем находят?

Мы живем в эпоху сильного стресса. У нас много дел, и очень многие замечают, что на протяжении дня непрестанно погружены в навязчивое мышление, в надежды, страхи и, возможно, депрессию. Мы склонны очень сильно осуждать себя и других. Светские практики осознанности работают с этими проблемами. Если мы просто направляем свое осознавание на текущее мгновение и, например, с памятованием внимаем дыханию, это подсекает навязчивое мышление и успокаивает ум. Естественно, что подобные практики пользуются популярностью.

Вместе с тем мы наблюдаем и распространение буддизма, который неизмеримо богаче нескольких техник для снижения стресса. Несмотря на все многообразие буддийских школ, у них есть общая основа — доверие к историческому Будде как тому, кто освободился от страданий и их причин, и, соответственно, доверие к его учениям и к наиболее благородным и реализованным из его последователей.

Все учения Будды уходят корнями в реальность страданий, в анализ их внутренних причин, в видение свободы — необратимого избавления от мучений. Будда также предлагает нам невероятно подробное описание пути, ведущего к подобной свободе. Думаю, обращение к этим чрезвычайно глубоким инстинктам — то, почему буддизм приобретает все большую популярность в мире.

Как вы сами встретились с буддизмом?

Я впервые познакомился с буддизмом в Калифорнийском университете в Сан-Диего, где учился в 1969 году. Услышанное показалось мне интересным, но первого буддиста, монаха, я встретил только год спустя во время путешествий по Норвегии. Вскоре я начал изучать буддизм в Гёттингенском университете. Первым, что меня глубоко заинтересовало, были учения Будды в Палийском каноне. В школе и на протяжении первых двух лет в университете я готовился стать ученым-экологом, а здесь отыскал подход, позволяющий развить прозрения относительно природы реальности.

В возрасте 21 года я отправился в Индию. Там я впервые вживую встретился с буддизмом махаяны, увидев, что за устремлением к личному освобождению лежит благородное стремление достичь совершенного пробуждения в силу сострадания. Я также увидел философскую глубину махаянских учений о мудрости, и это привлекло меня еще больше. Продолжая учиться в Азии, я встретил буддизм ваджраяны — и снова был поражен утонченностью и глубиной этой системы. Палийским каноном, махаяной и ваджраяной я занимался последующие 20 лет. После этого, около 30 лет назад, я впервые на собственном опыте соприкоснулся с учениями дзогчена, или великого совершенства, и именно им с тех пор себя целиком посвящаю. Я продолжаю практиковать с большим энтузиазмом, который с годами только усиливается.

«Светские методы осознанности не бросают вызов нашему мировоззрению»

Насколько светские практики осознанности отличаются от буддийских методов, которые применяют йоги и йогини, практикующие в затворе?

Я бы сказал, что различие такое же, как между кукурузными хлопьями и походом в пятизвездочный ресторан! Светские практики осознанности очень просты и работают с симптомами, которые проявляются как стресс, неудовлетворенность и тому подобное. Использовать их может кто угодно. При этом они не отвечают на основополагающие вопросы: почему мы вообще подвержены неудовлетворенности, а наш ум столь непослушен и погружен в навязчивые мысли.

Светские методы осознанности не бросают вызов нашему мировоззрению и нашим убеждениям, и многим людям это нравится. Они не меняют наш образ жизни и потому вполне совместимы с доминирующей парадигмой, которая очень глубоко влияет как на Восток, так и на Запад, — с материализмом как мировоззрением, гедонизмом как системой ценностей и потребительством как образом жизни. Светская осознанность может вписаться в эту систему, сделав ваше существование более комфортным.

Тем не менее именно материализм, гедонизм и потребительство уничтожают планету, и этот процесс только нарастает. Почему? Не потому, что нам недостает осознанности, а из-за наших представлений о том, что смысл хорошей жизни — потреблять, приобретать и высасывать мир досуха. Осознанность — это хороший пластырь, но методы буддизма посвящены фундаментальной работе над основополагающими причинами заблуждений, жадности и ненависти. Эти две системы сильно друг от друга отличаются.

В начале 90-х вы оставили монашеский путь: сейчас вы практикующий духовный учитель, ученый, муж и дедушка. Совместимы ли успешная созерцательная практика и семейная жизнь?

Все зависит от того, что мы подразумеваем под «успешной практикой». Если строго придерживаться учений Будды в Палийском каноне и устремляться к тому, чтобы полностью себя им посвятить, гораздо логичнее стать монахом или монахиней. Однако когда мы обращаемся к пути бодхисаттвы (тот, кто стремится к полному состоянию будды ради всех живущих. — Прим. Plus‑one.ru), к махаяне, мотивация становится иной: это уже не желание достичь личной свободы, а альтруистическое стремление освободить от страданий и их причин всех существ.

Практика должна преображать нас как духовных учителей: ведь нужно не просто о чем-то вещать, но и жить в соответствии с учениями. Все мои научные изыскания были обращены к практике. Я состою в браке, а один человек на этой планете называет меня дедушкой — и эти роли составляют часть моей практики. Многие из величайших адептов прошлого в Китае, Японии, Центральной Азии, Тибете и Индии доказали, что могут быть превосходными мужьями и женами, отцами и матерями — и при этом людьми, достигшими высокой реализации. Это не гипотеза, а нечто уже проверенное.

«Современная нейронаука не знает, что такое сознание»

Нейрофизиология совершенствует свое понимание мозга как сложной сети, которая влияет на наши переживания. Что же говорит буддизм? Равны ли друг другу мозг и ум?

Если бы они были друг другу эквивалентны, это противоречило бы всем имеющимся у нас свидетельствам! Мы знаем, что мозг весит 1-2 кг, а у ума массы нет. У мозга есть форма, а ум ей не обладает. Мозг состоит из воды, электричества, белков и жира — но ума это не касается. Взглянуть на эти совершенно различные явления и сказать: «Неважно! Это одно и то же!» — акт веры, причем совершенно абсурдной.

Современная нейронаука появилась в 1960-е, но в основе ее лежит именно акт веры. Ее основоположники просто сказали: давайте допустим, что ум есть лишь функция мозга, в дополнение к тому предположим, что все психические расстройства есть не более чем нарушения в мозге.

На самом же деле взаимоотношения между мозгом и умом были тогда загадкой. Как мозг связан с умом, как ум связан с мозгом? Эти вопросы оставались без ответа, но ученые решили притвориться, что проблема уже решена, что ум есть лишь функция мозга. Это предположение не было доказано. Такое отношение — научная халтура. Сама по себе нейрофизиология — наука превосходная, но ей свойственна очень большая небрежность: ее представители часто приравнивают простые верования, свои догматы и материалистические предубеждения к научным фактам.

Тот факт, что психические недуги есть нечто большее, чем расстройства мозга, весьма очевиден. При этом фармацевтическая индустрия все равно каждый год зарабатывает миллиарды долларов, продавая так называемые лекарства, которые не могут излечить ни одного психического расстройства. Все это анестезиология.

Нас окружает огромный объем нейромифологии, которую пропагандируют и преподносят как науку, и это, как мне кажется, фарс. Несмотря на все свои достижения, современная нейронаука не знает, какова природа ума, не знает, что такое сознание. Нейрофизиологии нужно начать отделять догматы, вызывающие слепую веру, от многочисленных потрясающих фактов, которые она выявила, — фактов о подлинной корреляции между умом и мозгом.

Итак, ум — это не мозг: в пользу их равенства нет научных доказательств. Ум не порожден мозгом — в пользу этой теории нет свидетельств. Химические вещества в мозге не порождают сознание — в пользу этой теории нет свидетельств.

Можем ли мы надеяться, что с помощью медитации человечество разовьет контроль над своими рептильными инстинктами, чтобы сберечь планету?

Я бы сказал, что этим вопросом мы очень принижаем рептилий! За последние 50 лет мы уничтожили 60% дикой природы. Ни одна рептилия такого не совершала! Из-за глобального изменения климата мы приближаемся к экологической катастрофе — рептилии, опять же, ничего подобного не делали. С точки зрения опустошающего влияния на окружающую среду, на другие биологические виды и на наш собственный великими злодеями оказываются именно люди, и контроль нужен не над рептильными инстинктами, а над инстинктами заблуждений, жадности, ненависти и нигилизма.

Нам нужно сбросить ужасающее бремя воззрений, которые низводят жизнь до одной только материи, все сущее — до одних только физических явлений, а подлинное благополучие — до простого гедонизма. Нам нет необходимости контролировать свои рептильные инстинкты — у рептилий как раз все в порядке. Нам же нужно развить контроль над собственным умом, а для того этот ум необходимо понять.

Подписывайтесь на наш канал в Яндекс.Дзен.