Что происходит в инклюзивных мастерских Санкт-Петербурга

Треть инвалидов России может работать, однако вынуждены сидеть дома из-за стереотипов и несовершенства соцполитики. Возможности трудовой инклюзии изучала корреспондент Plus-one.ru Варвара Селизарова.

По подсчетам Росстата на начало 2018 года, в России живет 12,1 млн инвалидов, 3,6 млн из них находятся в трудоспособном возрасте. Как показывает исследование НИУ ВШЭ «Низкий уровень занятости инвалидов в России — результат дискриминации?», многие из этих людей могут работать. Однако, по данным Росстата, в 2017 году лишь 11,8% россиян 15-72 лет с инвалидностью были трудоустроены, тогда как уровень занятости населения страны составил 59,7%. Уровень безработицы среди людей с инвалидностью был в 4 раза выше (20,6% и 5,1%, соответственно).

Как показало исследование ВШЭ, работодатели часто отказывают соискателям с инвалидностью, опасаясь низкой производительности. Согласно анализу рынка труда для инвалидов, проведенному благотворительным порталом Милосердие.ru, в компаниях существует мнение, что такая категория работников будет ждать жалости и поблажек. Опрос, проведенный департаментом труда и социальной защиты населения Москвы подтвердил, что многие инвалиды не заинтересованы в труде (39,1% против 19,7% респондентов). Однако сниженная мотивация связана с несовершенством социальной политики, считают эксперты. Работающим инвалидам могут перестать индексировать пенсии, отказать в надбавке и реабилитационных средствах. Мешают и отсутствие навыков коммуникации и необходимость в обучении.

Как считает соучредитель Центра по трудоустройству выпускников детских домов и молодых людей с ограниченными возможностями «РАБОТА-i» Михаил Кривонос, многие люди с инвалидностью не интегрированы в общество. В этом заключается основная причина их низкой экономической активности. «Понятно, что человек, который ведет себя необычно, вызывает у работодателя настороженность или отторжение. А несоциализированные люди, безусловно, ведут себя по-другому. Получается замкнутый круг: поскольку рынок труда опасается нового и непривычного, люди не социализируются», — пояснил Plus-one.ru эксперт.

В таком случае выгодным вариантом трудоустройства становятся ремесленные мастерские. В них люди с разными заболеваниями постепенно учатся простым производственным процессам, а также взаимодействию друг с другом и окружающими. По словам Михаила Кривоноса, мастерские — это комфортная понятная среда и «важная промежуточная форма социализации», после которой человек может выйти на широкий рынок труда. Эксперт уточнил, что мастерские не единственный инструмент адаптации инвалидов: «Они подходят плохо социализированным людям. Тем, у кого меньше проблем в общении, больше подходит наставничество».

Инклюзивные мастерские есть в Псковской, Читинской областях, Москве. В феврале в Санкт-Петербурге открылись четыре инклюзивные мастерские «Простые вещи». С 11 до 17 часов здесь под руководством наставников взрослые с ментальными и физическими нарушениями учатся шить, лепить, готовить, чтобы в перспективе зарабатывать и стать чуть более независимыми и счастливыми.

У меня есть мечта

Открыть мастерские мечтала Мария Грекова, клинический психолог и фандрайзер платформы Planeta.ru. Пока она жила в Москве, времени на собственный проект не было. В апреле девушка переехала в Петербург и пришла с задумкой в анимационную студию «Да». Организация занимается с инвалидами, онкологическими больными детского и подросткового возраста.

Уже в ноябре они вместе получили президентский грант. За три месяца закупили оборудование — швейные машинки, бытовую технику — и сделали ремонт помещения, которым активистам бесплатно позволил пользоваться один немецкий бизнесмен. Стартовали громко: на открытие пришли 120 человек!

Главное внимание

Первым постоянным посетителем мастерских стала Лиза. Ее переманила из Чесменской церкви художник-дизайнер Маша, проводившая там занятия от студии «Да». С виду Лизе 16 лет. Но пряди седых волос выдают более серьезный возраст и трудную судьбу. Правда, ни диагноз, ни возраст Лизы здесь точно не знают. Скорее всего шизофрения, и скорее всего 33. Неделю до этого Лиза болела и пришла в студию с мамой — в качестве исключения. Занятия обычно проходят без родителей. «Мы же взрослые, — поясняет Маша. — Но ребят можно проведать, в любое время и без предварительного звонка».

Помимо Лизы, мастерские посещают около 20 человек. По понедельникам и вторникам приходит Саша из Центра социальной реабилитации инвалидов и детей-инвалидов Петроградского района. По четвергам — три товарища из Центра поддержки молодых инвалидов имени Епископа Малецкого: Федя, Илья и Никита. Последний славится своей художественной манерой: в его крупных разноцветных моряках, поварах и собаках угадываются автопортретные черты. Илья — декларирует Лермонтова, песни Высоцкого, пишет стихи. В основном, о природе и животных. «Они меня вдохновляют», — поясняет Илья и тут же начинает читать свое последнее стихотворение.

Изначально в мастерские хотели набирать ребят только с ментальными нарушениями, так как в команде не было профессиональных сурдопереводчиков и специалистов по шрифту Брайля. Одна творческая тусовка: помимо Маши, четверо художников — арт-терапевтов из студии «Да» и двое керамистов. Но стали принимать и глухих, и незрячих, поняв, что подход можно найти к любому.

«У Ильи — ДЦП. А у Наташи, она сейчас в керамике, какой-то генетический синдром, есть снижение интеллекта. И она с рождения ничего не слышит, — рассказывает Маша. — Так как только я знаю язык жестов, и то плохо, у нас получается настоящее включение: чтобы пообщаться с Наташей, мы берем бумажку, что-то придумываем. Первое время она смеялась, когда я показывала жесты. Представьте, как говорит ребенок: медленно, путая слова. Я примерно так общаюсь на языке жестов. Наташке, конечно, смешно. Это ведь ее язык. Есть еще Коля. Он слепой, но с сохранным интеллектом. Он лепит, помогает на кухне. И ему не нужны никакие приспособы, лишь чуть больше внимания».

Чем заниматься — лепкой, рисунком или шитьем — ребята выбирают сами. «У нас нет расписания и мы никого никуда не гоним. Просто смотрим, что ребятам интересно, — поясняет Маша. — Видите, двое пошли лепить. Двое тут сидят и рисуют. И мы просто стараемся их подхватывать. Наша чудесная Наташа окончила кулинарный колледж, но не вылезает из керамики...»

— Маша, посмотри, пожалуйста, — к столу подходит Лиза и протягивает рисунок с елочками на зеленом фоне.

— Это кот там выглядывает?

— Ага.

— Кот размером с елку, — смеется Вера, куратор швейной мастерской.

— А ты можешь на ней написать: «Счастье — это сказка?»

— Не, пусть Вера напишет, — протягивает Лиза. — Она — герой.

— Слышала, Вера? Ты — герой.

— Пойдем вместе тогда напишем, — Вера забирает рисунок и увлекает автора назад к столу с карандашами, красками и фломастерами.

— Вот примерно так создаются сумки, — смеется Маша, поясняя, что после рисунок будет перепечатан на хлопковую сумку.

— А почему «счастье»?

— Это идея одной компании. Руководство каждый год дарит сотрудникам сумки, сделанные в благотворительных организациях. В этом году они узнали про нас и заказали партию из 100 штук, — подключается к разговору один из мастеров и местный фотограф Катя. Подобные заказы — пока редкость.

— У нас покупают кружки онлайн, но, в основном, друзья, — добавляет Катя. — Хотя мы сами не выставляем фото с ценниками в группе в Вконтакте. Сейчас у нас другая задача.

— Какая?

— Сперва нужно научить ребят мастерить вещи, понять, что получается у каждого подопечного, — объясняет Маша. — Только после этого можно будет разбить производственные процессы на операции и поручить каждую конкретному человеку. В силу особенностей здесь редко кто может самостоятельно сделать сумку. Лизка, например, крутая, но сумку целиком не сошьет. Зато может на полтора часа встать к утюгу. Это удивительно.

— Еще мы хотим открыть столярку. Но эту в следующем помещении, побольше, и настоящую типографию, — мечтательно говорит девушка. Но самая главная мечта, признается Маша, это пекарня. — Пекарни и кафе, где работают инвалиды, есть во всем мире: в США, Германии, Армении, Украине. В России — пока ни одного социального общепита. Надеюсь, мы это исправим.

Эпопея в Facebook

Фонд президентских грантов выплачивает команде по 150 тыс. ежемесячно. Средства покрывают материалы, еду, коммунальные услуги, зарплаты мастерам. Но к ноябрю деньги закончатся. Поэтому наладить работу и выйти на самоокупаемость — вопрос выживаемости проекта.

— В сентябре будем думать об открытии ООО или ИП. Пока все деньги за кружки, сумки проходят как частные пожертвования, — рассказывает Маша.

По вечерам команда также проводит платные мастер-классы, деньги с которых идут на развитие мастерских. Помощь приходит и со стороны.

— Недавно нам оплатили керамические материалы на 50 тыс. рублей, обещали профессиональный сканер, чтобы могли неоднократно переносить рисунки на сумки. А вчера написал мужчина, спросил, сколько нам нужно швейных машинок. Я ответила, что две. Поставим их к тем, — кивает в сторону двух машинок у правой стены. — Больше пока не сможем разместить.

— А вообще мне больше 1000 человек написали в Facebook, — удивленно добавляет Маша. — Люди переводят деньги, присылают благодарности. Только за сегодня в мастерские заглянули пять человек. Кто-то предлагал помощь или себя в качестве волонтера.

Буря внимания накрыла Машу после того, как друг, журналист Шура Буртин опубликовал пост в честь ее дня рождения. Историю о чудесной девушке, которая мечтала об инклюзивных мастерских и запустила их за считанные месяцы, за пару дней репостнули более 8 тыс. человек, а лайкнули — 20 тыс.

— На днях заглянула женщина и протянула пакет, а там: раз, два... — Маша поочередно ставит на кухонный стол небольшие оранжевые, розовые, сиреневые банки. — Семь банок меда! Она тоже прочитала эпопею в Facebook и решила занести гостинцы. «Спасибо за то, что вы делаете», говорит. Мы ее на кофе пригласили. А она: «нет, мы просто мимо бежали, может в следующий раз». Хорошо так мимо бежали — с семью банками меда!

— Конечно, есть люди, которые говорят, что все это не нужно, — добавляет Маша, помедлив. — Не нужно людям с особенностям помогать. Но я верю, что человек, нашедший себя в чем-то хотя бы на несколько дней, может многое. А мы тут кайфуем!

Да и все стереотипы, страхи — от незнания, уверяет Маша. Ради этого и задумывались мастерские — чтобы каждый мог зайти, выпить кофе, послушать стихи Ильи, порисовать с Лизой, и понять, что с ребятами с синдромом Дауна можно и в огонь, и в воду, а люди с шизофренией — не такие пугающие.

Подписывайтесь на канал +1 в Яндекс.Дзен.