Генеалогия российской урбанистики

Как наследие городских инженеров 1930-х вошло в современную брань

Понятие «урбанистика» вошло в лексикон российского общества сравнительно недавно, и на волне массового негодования московскими преобразованиями уже успело обрасти негативными коннотациями. Действительно ли российская наука о городском устройстве зародилась в 2000-х годах, вырвавшись из тени советского и постсоветского «авторитарного градостроительства»? Plus‑one.ru исследовал, возникла ли она на пустом месте, подпитываясь исключительно западными образцами, или сохранила преемственность с различными направлениями планировочных, градостроительных, социологических и географических исследований, подспудно существовавших и в советское время.

Наука из ниоткуда

Точку зрения на градостроительную науку как на клонирование западных идей без связи с российским контекстом развивает в своей заметке «Урбанистика — ругательное слово?» создатель компании Asmbld, бывший завотделом реконструкции объединенной дирекции парков культуры и отдыха «Мосгорпарк» Федор Новиков. Естественный ход развития отечественной урбанистики в русле международных тенденций был прерван в 1931 году с упразднением Иосифом Сталиным профессии городских инженеров, которые занимались планированием и развитием городов. Ее возрождение началось лишь в 2000-х годах, считает господин Новиков. Датой возрождения российской урбанистики он называет лекцию Михаила Блинкина об особенностях регулирования городского транспорта, организованную в «Билингве» зимой 2008 года.

Главными заслугами Михаила Блинкина Федор Новиков считает отказ от «надменного тона эксперта» и попытку объяснить принципы городского устройства на пальцах, «чтобы они были понятны каждому автомобилисту, школьнику и домохозяйке». Дальнейшее возрождение урбанистики в России, длившееся последние семь лет, автор связывает не с деятельностью экспертов, а с журналистикой. Популяризаторами модной урбанистики в противовес наследию советского градостроительства он называет издания The Village, «Большой город», «Эксперт» и блогеров Илью Варламова и Максима Каца.

Инженеры в подполье

Утверждение о 77-летнем пробеле полностью игнорирует сохранение дореволюционных традиций исследования и регулирования городского развития школы «гражданских инженеров» после 1931 года. Если внимательно посмотреть на историю развития различных идей о городском и территориальном развитии в России, или в российской части бывшего СССР, начиная с 1931 года, можно обнаружить, что и после упразднения профессии «городской инженер» отдельные направления урбанистики продолжали развиваться под другими названиями и в рамках других дисциплин. Хотя после пленума ЦК ВКП(б) в 1934 году развитие профессии градостроительства по международным образцам было осуждено, а СССР и Германия вышли из Международного совета городов в Гааге, на периферии общественных и профессиональных процессов частично сохранялись традиции международного градостроительства.

Урбанистический подход к планированию города после 1931 года оказался в тени, официально не признаваемый и преследуемый, поэтому проследить его линию развития можно, лишь опираясь на имена отдельных, наиболее известных личностей и отдельных групп профессионалов. До Второй мировой войны это были гражданские инженеры, пережившие революцию отдельные архитекторы и градостроители, после войны — кружок, формировавшийся вокруг Сенежской студии, последователи идей ретроразвития Михаила Кудрявцева, в 1960-е — круг социологов города, последователи идей теоретической географии Бориса Родомана. В 1980-е круг подходов альтернативных официальному советскому градостроительству расширился за счет системных исследований города Алексея Гутнова, средовых и правовых подходов Александра Высоковского, идеи и концепции которых оказались востребованы при новом повороте к урбанистике и фактически составили ее основу на рубеже столетий.

Развитие дореволюционных идей международной урбанистики шло в разных профессиональных группах очень неравномерно — в сообществе транспортных планировщиков оно, например, практически не прерывалось начиная с 30-х годов XX века, частично наследуя традиции дореволюционных гражданских инженеров. Центральной фигурой для транспортного планирования и неархитектурного понимания города в Москве был Анатолий Якшин, бывший автором плана Москвы Шестакова в 1920–1930-х годах, а затем преподававший в Московском институте инженеров транспорта. Он был хорошо знаком с наследником харьковской школы городского планирования Георгием Шелейховским и от него, в частности, перенял опыт дореволюционных идей и подходов к планированию и управлению городскими процессами и хозяйством. Его ученики — Александр Стрельников (работает в ЦНИИП градостроительства) и Татьяна Говоренкова по-разному развили традиции, унаследованные от Анатолия Якшина. Александр Стрельников больше интереса уделял транспортному планированию и моделированию, включая в свою сферу интересов такие сложные темы, как вопросы сроков прогнозирования городского планирования и проблемы развития смежных территорий, разделенных административными границами. В отличие от него, Татьяна Говоренкова развивала социальные подходы к планированию городской среды, изучение проблем городского и в том числе коммунального хозяйства и проблемы жилья.

Градостроители из машины

Для Санкт-Петербурга таким наследником дореволюционных традиций в сфере городского планирования стал Григорий Дубелир, автор важной темы адаптации городской планировки к появлению большого количества автомобилей в дореволюционный период. Его ученики Дмитрий Самойлов и Михаил Фишельсон занимались идеями моделирования городских потоков, безопасности дорожного движения и планировки улиц и города в целом. Современными представителями этой линии исследований и разработок стали городской транспортный планировщик Михаил Петрович в Петербурге и специалист по транспорту и смежным проблемам города Александр Сарычев в Москве. Александр Сарычев был главным научным сотрудником Института экономики транспорта и транспортной политики НИУ ВШЭ, где он работал со своим многолетним соавтором и специалистом по городскому транспортному планированию Михаилом Блинкиным.

В отличие от транспортных идей, к идеям 1920–1940-х годов о городском хозяйстве и культурной среде города городские планировщики начинают возвращаться только через поколение. Идеи и представления об управлении городским хозяйством специалиста по благоустройству и инфраструктуре и создателя факультета городского хозяйства МИСИ Андрея Страментова, автора классической книги по управлению городом «Основы городского хозяйства» (1928) Льва Велихова, врача и специалиста по социальной гигиене и городскому благоустройству Захария Френкеля, наследников дореволюционной электротехнической школы Владимира Дмитриева и Алексея Казанцева оказались не востребованы в условиях плановой экономики. Вновь обращаться к ним начали планировщики из круга транспортных проблем в конце XX века, с приходом рыночной экономики.

Анатомы социального организма...

Другим источником идей для пересмотра подходов к планированию города в среде инженеров и транспортных планировщиков стало наследие культурологов начала века Ивана Гревса и его учеников Алексея Дживелегова (один из крупнейших специалистов по муниципальной политике дореволюционной России; преподавал после 1919 года сначала на факультете общественных наук МГУ, а затем в Институте философии, литературы и истории им. Н. Г. Чернышевского) и Николая Анциферова, написавшего книгу «Пути изучения города как социального организма» (1925 год). Их основным направлением деятельности после 1917 года были экскурсионное дело, краеведение и история.

Хотя после упразднения профессии «городской инженер» архитекторы стали ведущими в процессе формирования городов, в 1931 году большинство архитекторов имело дореволюционное образование, а часть из них  получала образование в институтах гражданских инженеров, политехнические или технические высшие или среднеспециальные учебные заведения.

Среди последних были, например, Павел Хаустов и Георгий Шелейховский, работавшие над временными правилами застройки в Киеве (1926 год). Позже они стали основой для генерального плана реконструкции Киева 1934–1938 годов. Другим архитектором, сохранившим дореволюционные традиции планирования городов, был учившийся в Сорбонне и Брюсселе Александр Эйнгорн, который возглавлял группу разработки генерального плана реконструкции Харькова, столицы советской Украины в 1919–1934 годах. Он также участвовал в разработке норм по инсоляции, обоснованию компактности и плотности застройки, которые затем были приняты во всем СССР.

Выпускниками дореволюционного Института гражданских инженеров в Петербурге (теперь —  СПГАСУ) были братья Александр и Виктор Веснины, впоследствии сыгравшие важную роль в развитии советской архитектуры, Лев Ильин (фактически, но не юридически главный архитектор Ленинграда 1925–1938 годов и автор проекта его перепланировки, отклоненного в 1938 году) и Владимир Семенов (главный архитектор Москвы в 1932–1934 годах и один из основных авторов плана ее реконструкции 1935 года, преподававший долгое время в МАрхИ).

Борис Коршунов, профессор МГТУ имени Баумана и МАрхИ, окончивший сначала Высшее техническое училище в Карлсруэ, а затем Московское училище живописи, ваяния и зодчества, участвовал в разработке концепции Новой Москвы под руководством Алексея Щусева. Однако его основным проектом  стал генеральный план Новосибирска (1928). Из поколения инженеров-транспортников и архитекторов, начинавших свой профессиональный путь в профессии гражданского инженера и инженера путей сообщения, необходимо упомянуть также академика Юрия Бочарова, выпускника Института путей сообщения, Строительного института и МАрхИ. Он был одним из немногих архитекторов-градостроителей постсоветского времени, кто понимал, чем отличается городское планирование от авторитарного градостроительства.

...и философы стройки

Как минимум до конца 1940-х — начала 1960-х годов дореволюционные традиции городского планирования и урбанистики, не сопряженные с развитием архитектурного взгляда на город, развивались и сохранялись, хотя и были периферийными. В то же время архитектурный подход к жесткому функциональному планированию города, активно развивавшийся в рамках концепции «социалистического города», вполне совпадал с общим направлением градостроительной мысли, существовавшим между двумя мировыми войнами под эгидой Международного конгресса современной архитектуры и закрепленным в Афинской хартии Ле Корбюзье 1933 года.

В послевоенное время источником развития исследований городского пространства и его социальных оснований стал Сенежский семинар. Его организовывал художник и педагог Евгений Розенблюм при участии Вячеслава Глазычева, Владимира Аронова и позже Марка Коника. Научным консультантом семинаров была социолог и философ, специалист по истории и теории культуры Эльна Орлова. Позже, в начале 1980-х годов, она организовала в Москве серию круглых столов «Городская культура и человек». В них участвовали и ее знакомые из Сенежской студии, и другие специалисты из смежных областей — например, социологи Тамара Дридзе и Олег Яницкий. У истоков студии также стоял философ, создатель и многолетний руководитель журнала «Декоративное искусство» Карл Кантор, развивавший теорию «художественного дизайна». Ее источниками были работы теоретика «производственного искусства» 1920-х годов Бориса Арватова, кибернетики и общей теории систем. Позже по приглашению Карла Кантора в Сенежской студии читал лекции и основатель Московского методологического кружка Георгий Щедровицкий. Через методологические семинары или тесное взаимодействие со Щедровицким в период 1960–1980-х годов прошли многие архитекторы, теоретики проектирования и урбанисты того времени. Среди них классик российской урбанистики Вячеслав Глазычев, иркутский планировщик и историк Марк Меерович, философ Александр Раппапорт, а также другой участник Сенежского семинара  и философ  Олег Генисаретский.

Основной темой семинара были вопросы художественного проектирования и конструирования. Работы участников студии пытались преодолеть крен в сторону технической утилитарности, свойственный советскому производству 1960–1970-х годов, через художественный анализ и творческое переосмысление сложившихся стереотипов. Эстетические вопросы дизайна увязывались с конструированием цельной социально-культурной и пространственной картины мира. "Проектируя, художник строит вещь как мир«,— писал господин Розенблюм. Марк Коник в своей книге «Архивы одной студии» отдельно показывает, как Сенежский семинар работал с городским пространством и разграничивает понятия «городская среда» и «город»  —  первое, работает с «целостностью маршрута», а второе  —  с «целостностью ансамбля».

Этот подход к городской среде в начале — середине 1980-х годов можно увидеть и в работе, проводившейся в НИИПИ Генплана Москвы под руководством Алексея Гутнова в тесном сотрудничестве с господином Глазычевым, например, в проекте реконструкции Старого Арбата в 1974–1986 годах, соавтором которого выступала Зоя Харитонова. Новый подход к средовому проектированию воплощал поворот к дизайну, провозглашенный в начале 1970-х годов в Сенежской студии. Он перекликался с западными трендами в развитии города 1970–1980-х годов : развитием «нового урбанизма» и интересом к повседневной и пешеходной реальности города, отраженных в работах Джейн Джекобс и Мишеля де Серто.

1970-е: урбанистика возвращается

Параллельно другие идеи, связанные со средой исторического города, развивали Михаил Кудрявцев, Борис Еремин (концепция «ретроразвития» города), их ученик Александр Малинов. К числу учеников Бориса Еремина также относится и бывший главный архитектор Москвы лужковской эпохи Александр Кузьмин. Научным руководителем Михаила Кудрявцева, идейно вдохновлявшего это движение, был известный историк архитектуры Петр Максимов. С другой стороны, интерес к историческому городу как к среде особого рода, регулируемой, а не проектируемой, можно было наблюдать позже. Например, он обнаруживается в региональных школах архитектуры и городского планирования, в том числе в кругу архитекторов и градостроителей 1980-х — начала 1990-х годов в Новосибирске. Среди них Александр Ложкин, участвовавший уже в 2000-х в разработке Генерального плана Перми, и другие. Этот подход предполагал более внимательное изучение города и его среды и закладывал основы для его правовой, а не проектной трансформации.

Источниками идей о том, как должен развиваться город, были такие институты, как ЦНИИП градостроительства, ВНИИТАГ, где в 1980-х годах работали Леонид Коган и Александр Высоковский — в будущем основатель и первый декан Высшей школы урбанистики НИУ ВШЭ. Их деятельность и постепенное возрождение урбанистической мысли, начиная с 60-х годов XX века, были связаны прежде всего с поворотом к социальным и социокультурным проблемам города, возникновением в СССР социологии города или, как ее еще называли, урбан-социологии (урбанологии). При этом традиции дореволюционного опыта изучения и исследования города воспринимались критически в рамках нового поворота к городским исследованиям.

У истоков социологии города в СССР стоят трое ученых — Леонид Коган, Олег Яницкий и Александр Ахиезер. Они подчеркивали значение внешней и эстетической среды города для изучения городских процессов. В совместной статье «Урбанизация, общество и научно-техническая революция», опубликованной в «Вопросах философии» в 1969 году, они предложили использовать термин «урбанизация» вместо ленинского тезиса «сближения города и деревни», обозначив основное направление развития социологии города в СССР.

Дальнейшие исследования Леонида Когана были сосредоточены на изучении влияния социально-культурных процессов на развитие городов и выделения в структуре города элементов центра и периферии — как влияющих на динамику внутреннего городского развития.

В Петербурге ярким представителем социологии города был Альберт Васильевич Баранов, рассматривавший демографические и социальные проблемы городов. Среди других исследователей проблем социологии и развития в Петербурге, которых также упоминает в своей монографии Леонид Коган,— архитектор Александра Махровская, ее ученик, искусствовед и впоследствии сотрудник и соавтор Александра Высоковского Григорий Каганов, а также доктор архитектуры, занимавшийся проблемами социологии жилища, Георгий Платонов, архитектор и социолог Вера Ружже, исследовавшая проблемы жилища, архитектор и исследователь, сотрудник Леонтьевского центра в Петербурге Михаил Березин.

Исследования Олега Яницкого и географа и социолога Елены Шоминой затронули вопросы возникновения общественных движений в области муниципальной и городской проблематики и модели, по которым эти движения выстраивали отношения с государственными институтами. Эти исследования наряду с другими областями социологии  —  проблемами развития социального капитала, общественных и неформальных движений и институтов — впоследствии создадут основу для понимания всплеска городского активизма начала XXI века.

Теоретическая география с поправкой на культуру

Еще одним источником идей о развитии города стало направление «теоретическая география». Оно развивалось в Москве начиная с 1960-х годов под руководством Бориса Родомана. В его работах обрело реальное воплощение направление, намеченное в начале XX века Вениамином Семеновым-Тянь-Шанским в таких трудах, как «Город и деревня европейской части России» (1910 год) и «Район и страна» (1928 год). В отличие от идей о каркасно-сетевой структуре территории и геоурбанистики, развиваемых географом Георгием Лаппо, которые в значительной степени повлияли на способы градостроительного мышления в СССР, теоретическая география была связана с идеями районирования, идущими от фон Тюнена и Риттера. Ее предметом были идеальные модели как географических описаний и ландшафтов, так и впоследствии  —  культурных.

Идеи Бориса Родомана оказали влияние и на географов его поколения:  на это влияние, в частности, указывал Евгений Лейзерович  —  географ-экономист, автор уникальной системы микрорайонирования всей территории СССР (1990 год) и России (2008 год). Эту систему позже Владимир Каганский назвал системой географических районов, наиболее приближенных по масштабу к социальным районам, по которым «осмысленно и оправданно собирать, представлять, анализировать, агрегировать, интерпретировать, etc. социологическую информацию» (здесь напрашивается аналогия с метрополитанскими статистическими ареалами в США).

На работы господина Родомана опирался политический географ американист Леонид Смирнягин. Благодаря концепции районирования общества Леонида Смирнягина, в русскоязычную литературу в 1970-е годы вводится понятие «вернакулярный район» (как территории повседневной «обыденной» активности горожан по аналогии с «обыденным» местным языком  —  вернакулярным). Понятие «вернакулярный район» позже стало активно использоваться в современной российской урбанистике. Исследования господина Смирнягина непосредственно повлияли на работы географа-экономиста Алексея Новикова, в настоящее время декана Высшей школы урбанистики.

Несмотря на отсутствие официального признания у «теоретической географии» в СССР, с 1970-х годов у Бориса Родомана появляются последователи и ученики. Среди его младших коллег, например, исследователь географии транспорта и туризма Сергей Тархов и культуролог, исследователь культурного ландшафта Владимир Каганский. Книга Сергея Тархова «Эволюционная морфология транспортных сетей» является классикой российских транспортных исследований регионального и городского уровня. Она сочетает в себе географический и инженерный подходы к анализу транспортных проблем. В свою очередь, работы господина Каганского по культурному ландшафту страны в значительной степени сформировали российские подходы к культурной географии и развитию географической концепции «центр-периферия».

1990-е: спрос на прогноз

Важным направлением, создавшим базу для изменения характера городских исследований после перестройки, были исследования в области системного подхода с попыткой прогнозировать долговременное развитие городов, а также начавшие появляться исследования по анализу правовой основы городского развития. Для обоих подходов очень важными являются работы Александра Высоковского и предложенная им неравномерно-районированная модель. Вот как его модель описывалась в обосновании Генерального плана Перми:

«Неравномерно-районированная модель базируется на двух фундаментальных законах  —  неравномерности использования территории города и повышении интенсивности ее использования по мере роста города. Модель предусматривает районирование территории, которое производится в целях управления функционирования и развития города. С его помощью на территории города выделяются повторяющиеся локальные неравномерности:  концентрации объектов обслуживания, офисов и другой активности, взаимосвязанные особым образом с монофункциональными территориями, где размещены жилье, производство или озеленение. Каждая такая связка, содержащая более или менее полный комплект исходных элементов, определяется как единица пространственной системы города».

В рамках исследований неравномерно-районированной модели (НРМ) предполагался не только анализ пространственно-функциональных закономерностей. В отношении городской среды также исследовались проблемы психологического и субъективного восприятия городского пространства, что выражалось в системе «точек отсчета» города. Позднее Александр Высоковский дал развернутое определение различных типов «точек отсчета» в городе, что позволило ему увязать «приватную точку отсчета» с вернакулярным районом, а «точку отсчета городской среды»  —  с публичным, коллективным образом города.

При этом сама идея субъективной «точки отсчета» городского пространства разрабатывалась в тот же период и другими исследователями  —  в статье «Точка отсчета городского пространства» (1995 год) господин Высоковский ссылается на исследования Петербурга Григорием Кагановым. С другой стороны, культуролог Юрий Вешнинский предложил   понятие «социально-психологический центр города», то есть та территория, которую считают центром сами горожане".

В конце 1980-х годов в позднесоветской урбанистической мысли становится также актуальным направление исследований правовых оснований развития города. Этой темой занимались Эдуард Трутнев, Татьяна Афанасьева и Елена Якубович, чьи исследования совместно с работами Александра Высоковского и Уильяма Валлетты впоследствии стали основой для разработки Градостроительного кодекса и Правил землепользования и застройки. Обзоры по правовой истории муниципальных отношений в России были подготовлены Валерией Нардовой в Петербурге, а историческое направление исследований муниципального и градостроительного права в 1990–2000-х годах было продолжено работами историков Андрея Вайтенса и Юлии Косенковой.

В начале 1990-х годов те исследования в области развития городов, которые в позднем СССР не имели возможности реального воплощения, начали развиваться. Был организован Институт экономики города Надежды Косаревой, проведена школа муниципальной политики Вячеслава Глазычева, издавались книги Александра Высоковского и Эдуарда Трутнева.

И именно эти люди стали экспертами в новом всплеске общественного интереса к урбанистике — в 2008–2009 годах, когда попытка построить побольше показала свою губительность для больших городов, именно они стоят у основания школ и образовательных программ по урбанистике.

Подписывайтесь на наш канал в Яндекс.Дзен.