Мусорная реформа — раздельный сбор и сжигание проблем

Зампред центрального совета Всероссийского общества охраны природы Элмурод Расулмухамедов — о национальных особенностях раздельного сбора отходов в России

Раздельный сбор отходов (РСО) в России организован чиновниками ЖКХ и энтузиастами. На этом технологическая цепочка в головах чиновников ЖКХ заканчивается, не продолжившись. А это только середина цепочки, технологического цикла. Фундаментом РСО в любой стране является наличие потребителей отобранных вторичных ресурсов. А начинается цепочка с производства товаров с минимальным количеством отходов. У нас реформа проектировалась специалистами по ЖКХ, которые дальше баков не заглядывали. Поэтому можно сделать уверенный прогноз: из баков для разделенных отходов мы получим огромный поток отобранной вторичной продукции, но потом долго будем искать ей применение или сожжем. При этом у нас имеется прекрасный опыт с черным ломом. Как только мы позакрывали мартеновские и сократили количество доменных печей, запустив конвертеры и электропечи, — тут же металлурги начали собирать лом по всей стране, потому что это стало выгодно. Мы сегодня отрабатываем такую же модель для незаслуженно забытого алюминия и пытаемся возродить спрос на макулатуру и отдельные виды пластиков. Органические же отходы (или пищевые: по разным данным, составляют от 30 до 80% содержимого мусорного ведра. — Прим. +1), вообще надо возвращать в природу через почвогрунты или в качестве корма для земных и водных животных. Города истощают этот ресурс стремительно и беспощадно. Угрозу потери плодородия из-за бесполезно гниющей на свалках органики нам еще предстоит осознать.

Проблема развития РСО в России в том, что он создает конкуренцию мусорным операторам с их тарифными аппетитами и мусоросжиганию, которое кажется простым способом решения проблемы отходов. Операторы хотят больше отходов и, следовательно, денег, мусоросжигатели хотят больше отходов и, следовательно, топлива. Им противостоит население, воспитанное в традициях бережливости и сбора «вторички» в школах. Это конфликт, порожденный мусорной реформой.

Необходимо вернуть логику в реформу. Рынок был закрыт из-за возможных масштабных нарушений. Сейчас без инвестиций, технологий и относительной прозрачности — никуда. Общество и государство включили режим жесткого контроля. Тут все бизнесы и посыпались. Сама модель, когда территориальную схему — основу бизнес-планирования в сфере управления отходами — разрабатывает не сам бизнес, а чиновники и неопытные программисты, ущербна и порождает риски. Выбор игрока не по квалификации, а по желанию отправить гипотетические миллиарды в «дружеские руки» добил эту модель окончательно. Сегодня приходится разруливать эти процессы в ручном режиме. К сожалению, за счет населения. Выживет тот бизнес, который поймет, что основной заказчик на этом рынке — житель, а не государство и чиновники. Такие бизнесы уже появились. Дальше необходимо минимизировать производство отходов — то есть отработать механизмы расширенной ответственности производителей. Восстановить участие населения в раздельном сборе — в школах, по отдельным видам отходов, это мы уже пытаемся сделать. Отделить органику и вернуть ее в природную среду. Переформатировать работу операторов. Не обещать много денег — это порождает некомпетентный лоббизм, спекуляции и воровство. И отрабатывать цепочки для каждого вида отходов — от создания продуктов до их утилизации. Мы уже видим, что такая работа начинается. Период торжественного разрезания праздничных ленточек прошел.

В России стали появляться первые настоящие полигоны. Сейчас вместо них только свалки — таков у нас уровень выполнения технологических и экологических требований. У многих «полигонов», а это опасные объекты, проекты эксплуатации и рекультивации появляются одновременно. Это как получить одновременно аттестат зрелости и свидетельство о смерти. Опасность в той или иной мере представляют все свалки. Проблемы с эксплуатацией быстро превращаются в проблемы с окружающей средой и здоровьем жителей.

Правильная рекультивация требует проверенных технологических решений. У нас это обеспечивается через механизм государственной экологической экспертизы. Вот только экспертов в стране — нет. Критического анализа предлагаемых решений — нет.

Успешная рекультивация — дело далекого будущего. У нас есть объекты с подписанными актами. Это когда чиновники договорились с бизнесменами считать рекультивацию успешной. И отправили деньги в выгодном для них направлении по отлаженной цепочке. По мне, так они договорились об этом уже на стадии подписания договора. Мы сейчас закупили оборудование и будем проводить обследования, в том числе рекультивированных полигонов. Тут надо формировать дополнительную экспертизу. И следить за состоянием объектов десяток лет.

А пока остается другая проблема. Свалки возникают стихийно и преступно. Их организаторов нужно ловить и наказывать. И добиваться, чтобы каждый, кто работает с отходами, имел договор с оператором. Только обеспечивая оборот отходов по легальным каналам, создавая легальную отрасль, очищая ее от случайных и некомпентентных игроков, не желающих играть по правилам, можно по-настоящему бороться со стихийными свалками, порождающими бунты, уносящими жизни людей. Тут без помощи населения не обойтись. Мы подготовили алгоритмы гражданского контроля и отрабатываем их с операторами для повсеместного внедрения.

Пока основная цель — обеспечить ликвидацию стихийных свалок в черте крупных городов. Эта задача поставлена и профинансирована на 30%. С учетом провала в технологиях, можно говорить только о вероятности ее выполнения. Нас, как экологов, сильно беспокоят свалки на берегах рек и водоемов. Но здесь нужно готовить новые решения.