«Слезы матерей, которые потеряли своих детей, я приняла на себя одна из первых»

14 декабря Агентству ООН по делам беженцев исполнилось 70 лет. Поначалу мандат этой организации был рассчитан на три года — чтобы решить проблемы беженцев после Второй мировой войны. Но оказалось, что работы у Управления Верховного комиссара Организации Объединенных Наций по делам беженцев (УВКБ ООН) только прибавляется. Сегодня УВКБ присутствует в 135 странах и под его опекой находится более 86 миллионов человек. Динара Галахова и Ксения Кандалинцева специально для Plus-one.ru собрали истории специалистов из России, которые отправились спасать беженцев в разные уголки мира.

В Управлении Верховного комиссара ООН по делам беженцев работает 17 тыс. сотрудников. Из них только около 60 — россияне. Это объясняется тем, что в России не было масштабных операций Агентства, как например, в Венгрии, странах, возникших на территории бывшей Югославии, или Турции. Тем не менее российские специалисты ценятся в организации, поддерживающей мультикультурализм. Зачастую они занимают должности, требующие высокой квалификации. В списках бывших сотрудников организации значится известный журналист и государственный деятель Евгений Примаков.

В России регулярно происходит набор по программе Young Professionals Programme (YPP), которая направлена на поиск профессионалов. В случае успешного прохождения вступительных испытаний они могут рассчитывать на работу в системе ООН. Однако способов вступить в отряд защитников вынужденно перемещенных людей и лиц без гражданства гораздо больше.

«Бывают ситуации, когда страшно»

Николай Емельянов, старший советник по безопасности УВКБ ООН в Пакистане

Николай Емельянов перешел в УВКБ ООН из МВД России. Он много лет расследовал уголовные дела, «защищал народ от жуликов». При этом он регулярно участвовал в миротворческих операциях в горячих точках. «Общий срок моих командировок — пять лет», — рассказывает Николай. Именно благодаря этому опыту он прошел отбор на позицию советника по безопасности Агентства ООН по делам беженцев в 2010 году. Местом его первой миссии стал город Кветта, Пакистан. Там он отслужил три года, затем отправился в Афганистан. «Помню, 4 января 2016 года нас накрыл талибан в Кабуле. Все глаза (окружающих людей. — Прим. ред.) смотрели на меня. Потому что мы организовывали спасение людей, вывоз, оказание помощи раненым. Люди верят, что ты можешь им помочь».

Вообще, желание помогать людям и видеть результат свой работы — это то, что привело Емельянова в полевые миссии ООН. После Афганистана он поехал в Кению, в некогда самый крупный лагерь беженцев в городе Дадааб на границе с Сомали. Сейчас в этом лагере живет более 200 тыс. человек. Уже 30 лет эти люди полностью зависят от гуманитарной помощи. У них нет возможности ни сменить место жительства, ни работать и обеспечивать себя. Кения не раз пыталась закрыть лагерь из-за высокой экономической нагрузки и вопросов безопасности. Но стабильность в Сомали так и не наступила, поэтому организовать репатриацию такого большого количества беженцев невозможно.

Сейчас Николай Емельянов снова служит в Пакистане. Теперь в столице, Исламабаде, в должности старшего советника по безопасности. Он отвечает за жизнь и здоровье всех сотрудников миссии, а также беженцев. Телефон Николай не выключает даже ночью. «Я вижу, что в странах, где воюют, где случаются конфликты или постконфликтные ситуации, моя работа востребована. Бывает, что личный состав просит меня о сопровождении, не хотят брать водителя. Особенно там, где машины подрываются, где обстреливают. Даже доходит до того, что люди думают, что чем ближе они находятся ко мне, тем безопаснее. Видно, что люди на тебя полагаются в таких местах. Нельзя их подвести», — объясняет Николай свое решение работать в самых горячих точках.

В Пакистане развернута одна из крупнейших операций Агентства ООН по делам беженцев. Эта страна приняла почти полтора миллиона вынужденно перемещенных людей за время конфликта в Афганистане, который длится уже 40 лет. Чтобы работать в таком сложном регионе, нужно быть командным игроком и иметь чувство юмора, уверен Николай. А с эмоциями помогают справляться годы опыта: «Бывают ситуации, когда страшно. Но я думаю, что страшно иногда бывает всем».

«Я была в числе первых, кто оказался в Оше после того, как его центр был абсолютно выжжен, и это было очень страшно и тяжело»

Софья Глазунова, координатор кластера по защите УВКБ ООН в Джубе (Южный Судан)

Южный Судан — самое молодое государство мира, с населением 5,5 млн человек, терзаемое природными катаклизмами и политической нестабильностью. По оценкам ООН, Южному Судану грозит голод. А в списке стран исхода беженцев он занимает второе место — его уже покинули 2,2 миллиона человек.

Софья шутит, что это не она выбрала УВКБ ООН, а оно ее. С 1996 года ее судьба постоянно переплеталась с деятельностью Агентства. Она работала и в Представительстве организации в Туркменистане, когда туда хлынули потоки афганских беженцев. Тогда же стали возвращаться на родину вынужденные мигранты из Таджикистана, и она занималась вопросами их репатриации и организовывала конвои. Потом Софья вернулась в родной Санкт-Петербург, где преподавала студентам-юристам и организовывала работу студенческой юридической клиники на базе СПбГУ, где оказывали бесплатную юридическую помощь, в том числе и беженцам. На следующем этапе Глазунова уже штатным сотрудником УВКБ ООН отправилась в миссию в Украину, потом — в Таджикистан и Кыргызстан. «Могу сказать, что Среднюю Азию я практически всю объездила», — рассказывает Софья.

С Кыргызстаном связан ее первый опыт чрезвычайной ситуации. 10 июня 2010 года она прилетела туда как консультант по определению статуса беженца. В этот день начался жестокий, кровопролитный межэтнический конфликт на юге страны. «Я была в числе первых, кто оказался в Оше после того, как его центр был абсолютно выжжен, и это было очень страшно и тяжело. Я оказалась единственным русскоязычным сотрудником в команде тогда... и поэтому все эти ужасные и страшные эмоции, все слезы матерей, которые детей потеряли, я приняла на себя одна из первых. То ли потому, что эта чрезвычайная ситуация была первой в карьере, то ли из-за того, что там людей воспринимаешь как своих, как родных, но с эмоциональной точки зрения это была самая тяжелая ситуация, которая больше всего научила, натренировала на будущее».

Список операций, в которых участвовала Софья, впечатляет — Судан, Ливан, переполненный сирийскими беженцами, только освободившийся от ИГИЛ Ирак, Сербия, Греция.

«Меня назначили в Грецию, и, может показаться, это же круто, это же курорт. Но курорт только для наших соотечественников, которые ездят на острова или же на морское побережье. Но УВКБ сосредоточило свои усилия на приграничных территориях. Это четыре острова (Лесбос, Самос, Хиос, Кос) — барьер между ЕС и Турцией... Было 20 марта — это день, когда знаменитый Балканский маршрут был закрыт („Балканским маршрутом“ беженцы, преодолевая морской путь из Турции в Грецию, следуют дальше в страны Западной и Северной Европы. — Прим. ред). Люди, которые не успели перейти границу до ноля часов, оказались в Греции как в ловушке, вернуться назад им тоже было нельзя. Это было достаточно сложное время, потому что Греция была совершенно не готова к тому, чтобы эти люди оставались на территории страны», — вспоминает Глазунова.

По ее словам, «кочевая» жизнь — это очень интересно, но в то же время утомительно. Каждый раз приходится начинать жизнь с чистого листа, налаживать быт: «За последние восемь лет я купила пять утюгов и пять гладильных досок».

«Все имущество беженца после десяти лет в чужой стране поместилось в одну спортивную сумку»

Алексей Дударев, сотрудник отдела правовой защиты в Тартусе (Сирия)

Алексей начал работать с беженцами в 2004 году в Санкт-Петербургском отделении Красного Креста (эта организация — исполнительный партнер УВКБ ООН в России).

«В то время я учился в университете, и мне был необходим практический опыт, в том числе для моей дипломной работы. Хотя я и оказался в Красном Кресте случайно, но проработал там до 2010 года, и именно этот опыт и определил мою дальнейшую карьеру в ООН. До сих пор в работе с партнерскими организациями опыт в Красном Кресте помогает мне лучше понять точку зрения НКО, их подход к гуманитарной работе, во многом отличающийся от подхода Агентства ООН, — поясняет Алексей. — Организационная культура ООН, разнообразие опыта сотрудников и, разумеется, особая миссия организации определили то, чем я занимаюсь. В 2010 году я уехал в свою первую международную командировку в Гонконг, и с тех пор мне удалось поработать в шести разных странах».

Дударев говорит, что чаще всего в памяти всплывают истории тех подопечных, которым не удалось помочь. «Я помню беженца в Санкт-Петербурге, который ожидал переселения в третью страну... Он часто обсуждал свои планы и ждал возможности начать новую жизнь. Незадолго до назначенной даты отъезда у него диагностировали рак в поздней стадии, но он все равно надеялся увидеться со своей семьей в новой стране. Как часто бывает, административные вопросы в стране переселения затянулись, он не дождался визы и скончался от рака. Я также помню одного из последних беженцев из вьетнамских монтаньяров в Камбодже, который не был принят ни одной из третьих стран и вернулся во Вьетнам, так как больше не мог оставаться в Камбодже. Я сопровождал его до границы. Все его имущество после десяти лет в чужой стране поместилось в одну спортивную сумку».

Алексей Дударев, Софья Глазунова и Николай Емельянов признаются, что их вдохновляют не только коллеги из УВКБ ООН, но и сами беженцы. «Один из беженцев в сирийской Латакии сейчас работает врачом в больнице, оказывающей помощь пациентам с коронавирусом. Такие примеры личной самоотверженности и верности профессии не могут не вдохновлять», — говорит Алексей Дударев. По его словам, нужны особые качества, чтобы избежать профессионального выгорания: «Как сказала Садако Огата, Верховный Комиссар по делам беженцев (1991-2000 годы), гуманитарные проблемы не имеют гуманитарных решений. Мне кажется, что понимание ограничений, накладываемых нашей работой, скромность и даже смирение необходимы в нашей профессии».

Подписывайтесь на наш канал в Яндекс.Дзен.