Михаил Ласков: «Скринингом в идеале должны заниматься терапевты, а не онкологи»

Сооснователь Клиники амбулаторной онкологии и гематологии и один из экспертов благотворительного фонда помощи взрослым «Живой» Михаил Ласков рассказал в интервью Plus-one.ru о возможностях ранней диагностики рака, о принятии диагноза пациентом и о том, чего не стоит делать родственникам больного.

— Какие симптомы могут сигнализировать о развитии ракового заболевания?

Вопрос очень скользкий. Симптомов, которые бы точно указывали на рак, нет. Есть изменения, которые могут насторожить: большая потеря веса, температура 38 и выше в течение многих недель, продолжительные ночные боли. Но каждый из этих симптомов может указывать и на другие заболевания. Болезнь может протекать и бессимптомно. Пациенты часто сокрушаются: «У меня же анализы крови все время были хорошие, и до сих пор хорошие; как же так?»

— Что нужно делать, чтобы обнаружить рак на первой стадии, а не на последней?

Надо понимать, что нет универсального анализа, который помог бы диагностировать любой тип рака на ранней стадии. Тот же скрининг определяет лишь ограниченное число онкологических заболеваний. Часто люди начинают лихорадочно делать вещи, которые делать не обязательно, — скажем, УЗИ внутренних органов, ЖКТ, лишают себя сна, хорошего настроения. Скрининг нужно проводить по показаниям.

Необходим хороший семейный врач общей практики, который знает профилактическую медицину, способен понять симптомы. Скринингом в идеале занимаются терапевты, а не онкологи. Нужно поговорить с человеком, узнать, болел ли кто-то из родственников онкологическими заболеваниями, если да — то какими. Например, если в семье все женщины до сорока лет болели раком яичников, то это заболевание может проявиться из-за генетической предрасположенности, которую нужно установить, определив специальную мутацию. И если она подтвердится — предложить специальный скрининг или профилактическую операцию

— Как выбрать лечебное учреждение? На какие моменты необходимо обращать внимание?

Нужно понимать, что лечат не больницы, а команды врачей. У меня есть специалисты, с которыми я перехожу из учреждения в учреждение. Больницы сами по себе — второстепенны. Хотя есть и исключения, когда отдельные учреждения выделяются среди других своими подходами, — к примеру, в ИНХ им. Бурденко допускают в реанимацию к детям и не делают из этого никакой проблемы. Такова политика администрации. Найти хорошего врача помогают отзывы людей и других медиков, факты — не фейковые, а живые. Допустим, мне нужен травматолог. Я спрошу мнение коллег о том или ином специалисте. Обращусь и к пациентам. Важно не только то, как врач ввинчивает шуруп в коленку, но и то, как он общается с больными, какую поддержку им оказывает.

— Чего чаще всего боятся люди, которым поставили диагноз «рак»?

Боятся умереть преждевременно — мы все в глубине души воспринимаем себя как бессмертных. Боятся боли, осложнений. Нередко люди отказываются от химиотерапии, когда она нужна и может спасти жизнь. Ты спрашиваешь: «почему?» — и пациент отвечает, что его бабушке делали химиотерапию, ей стало плохо, и она умерла. При этом он не осознает, что причиной смерти была запущенность болезни, а отнюдь не химиотерапия. Самостоятельные люди, которые привыкли зарабатывать и заботиться не только о себе, но и о других, боятся стать обузой для родственников.

— Исходя из вашего опыта общения с пациентами, что помогает им принять заболевание?

Разговор со специалистом. Многие врачи считают, что их компетенция заканчивается на технических решениях: какое лечение назначить и какую операцию провести. Но это лишь часть того, что нужно людям. Пациенты хотят, чтобы им объяснили, что с ними происходит, что с ними будет, как поменяется их образ жизни, что можно, а что нельзя делать. Они начитались интернета, и у них накопилось копится множество вопросов. Врач должен найти время, чтобы на них ответить — на любые, какими бы незначительными они не казались. При этом важно уметь «вытаскивать» вопросы из пациентов — имею в виду то, что многие больные их не задают: стесняются, боятся сказать какую-то глупость. Мои консультация длятся час, и этого не всегда хватает. Когда ты работаешь в городской государственной больнице и у тебя есть только 15 минут на пациента, вообще непонятно, как помочь и что обсуждать.

— Какую поддержку больному должны оказывать родственники?

Людей не учат быть рядом в беде. Это правда. Я не рекомендую говорить: «Ты держись. Все будет хорошо». Такие фразы — катастрофически лицемерны. Важно быть рядом, но не навязывать общение; нужно анализировать ситуацию и говорить о том, что интересно человеку. Сейчас дефицит поддержки очень ощутим. Пациенту нельзя отказываться от помощи близких и строить из себя ковбоя. И важно, чтобы семья осознавала свою пользу. У пациента должна быть уверенность, что он может рассчитывать на родных, может задать любой вопрос и обсудить любую проблему. Родственники должны научиться понимать, когда, в какие моменты, больной нуждается в помощи, а когда его лучше оставить одного. «Удушающая» забота может иметь очень негативные последствия. Важно помогать так, чтобы человек сохранял хоть какую-то самостоятельность. Важен баланс. Например, если твоему близкому стало сложно двигаться и у него кружится голова, ты можешь попросить двух сиделок переносить его на руках. Больной будет, несомненно, в безопасности, но утратит желание снова ходить. И правда: зачем стараться, пытаться что-то делать, когда его превратили в грудного ребенка? Другая крайность — оставить родственника одного, сказав: «Слушай, ты там не кисни, давай ходи. Если я тебе сейчас помогу, ты вообще потом не встанешь». Человек, конечно, встанет, сделает два шага, а потом упадет и переломает себе все кости.

— Многие сталкиваются с дилеммой — рассказывать ли о диагнозе ребенку. Стоит ли это делать?

Ситуации бывают разные. Но лучше, чтобы в семье все знали о болезни. Дети нервничают, когда не понимают, что происходит, — возможно, даже больше, чем, когда узнают диагноз. Скажем, если родитель резко облысел, ребенка это может шокировать. Если все объяснить, он не будет бояться.

— Рак может вернуться. Что Вы советуете делать пациентам, чтобы избежать рецидива?

Нужно следовать обоснованным рекомендациям врачей. Диеты и нирвана не помогут. Если назначена химиотерапия, то она назначена для того, чтобы минимизировать риск возвращения рака. Соответственно, если вы говорите: «Ой, операцию я делать буду, а химию — нет», — то вы повышаете риски.

От редакции: согласно сборнику «Здравоохранение в России-2015», в 2014 году злокачественные новообразования выявили у 567 тысяч россиян: 26,7% на первой стадии, 25,3% — на второй, 20,6% — на третьей, 20,7% — на четвертой. По словам Михаила Ласкова, почти половина опухолей в России обнаруживается на продвинутых стадиях (на 2й и 3й)

У женщин чаще развиваются опухоли груди (20,1%), кожи (13,7%), кишечника (13,7%), тела матки (7,3%), легкого (3,7%). У мужчин — опухоли легких (19,8%), простаты (14,7%), кожи (11,5%), желудка (9,8%), кишечника (6,1%). Сложнее всего диагностировать рак поджелудочной железы (морфологическая верификация в 51% случаев), печени (56%), легких (70%), почек (78%) и костей (84%).

Подписывайтесь на наш канал в Яндекс.Дзен.