Урбанист Ирина Ирбитская

О строительстве в Новосибирске, на крупнейшей сибирской реке, многофункциональной ледовой арены, зданий без дворов и жилых кварталов, которые стремятся стать микрорайонами, рассказала урбанист, директор Центра градостроительных компетенций РАНХиГС Ирина Ирбитская.

—В апреле в интервью РБК вы рассказывали о стратегии «Типоукладного подхода к пространственной трансформации российских городов» (является частью общей стратегии развития России до 2035 года — прим. ред.). Сегодня у вас есть конкретный пример, основанный на вашем подходе?

—Проект сделан для Новосибирска. Это одиннадцатый наш проект, основанный на типоукладном подходе и первый — после Стратегии-2035. Для моей команды (Центра градостроительных компетенций) проект знаковый и интересный. Перед Новосибирском стоит задача построить многофункциональную ледовую арену. Ведь Новосибирск — один из основных претендентов на право проведения молодежного чемпионата мира по хоккею с шайбой в 2023 году. И для меня — как для «доктора городов» — это проект-вызов. Такого типа объекты, во-первых, страшно дороги в реализации, а во-вторых, это расходная статья бюджета в период эксплуатации. И даже если там проводить очень много событий, это, как правило, все равно не покрывает эксплуатационных расходов. Поэтому я поставила себе задачу, чтобы у города, с одной стороны, появилась арена и был проведен МЧМ-2023, ведь это важно для статуса города. А с другой стороны, моей задачей было сокращение нагрузки на бюджет в долгосрочной перспективе.

Строительство и проектирование арены без понимания, что будет с объектом дальше — вредительство. В период неизбежных экономических спадов финансирование и поддержка снизятся, что приведет к деградации территории, где будет построен объект. Это видно из общемировой практики. Когда мега-проекты строятся на удалении от городской застройки, они быстро приходят в упадок и маргинализируют все пространство вокруг. Моей задачей было избежать этого всеми возможными способами. Моя команда провела метаанализ огромного количества западных исследовательских работ, где показано, при каких условиях существуют подобные проекты, когда они выживают, а когда — нет. Наша гипотеза подтвердилась — 81% провалившихся проектов расположены на отшибе.

—Вы разрабатывали документы стратегического планирования субъектов РФ, то есть знакомы не понаслышке с градостроительными аспектами городов России. Чем отличается проект в Новосибирске?

—Во-первых, отпечаток накладывает климатическая зона. Если в Сочи на территории прибрежного кластера ветер в жару скорее на пользу, чем во вред, то в Новосибирске категорически нельзя оставлять огромные пустые территории, и сам планировочный подход должен обеспечивать глушение воздушных потоков. Сходство с сочинским кластером в том, что здесь есть набережная, и это один из ключевых факторов устойчивого развития такого типа объектов. Не нужно преуменьшать значение имиджевых видов: объект скорее попадет на картинку туриста, если он еще и отражается в воде. И Новосибирску повезло, что у них на берегу есть свободное пространство, которое позволяет сформировать красивый имидж, который позволит ему разнестись по миру и обеспечить то, что называется «первичный туристический интерес».

В российском контексте сейчас очень многое строится, например, к чемпионату мира по футболу 2018 года. Некоторые изученные нами объекты имеют ряд ошибок, которые мы исключили у нас. Сопутствующая жилая инфраструктура отсутствует, а это необходимо, ведь мы знаем, что гостиничного фонда в России недостаточно, у нас вообще эта сфера не развита. И если вы хотите привлекать туристов, помимо аттрактов должна быть целая инфраструктура жилья различной длительности проживания.

Помимо того, что люди ездят в другие города ради событий и чтобы посмотреть на памятники, люди в первую очередь потребляют городские среды. Ни в одном из проектов, которые сейчас строятся в России к чемпионату мира, вопрос городской среды и этого туристического аттракта вообще не рассматривается. Либо они возводятся с хорошим благоустройством в европейских стандартах, или в соответствии с советским градостроительным наследием со стандартной планировочной структурой, про которую уже ясно, что она не работает.

—Знаете ли вы аналоги в России?

—В России есть кейсы интегрированных в городскую среду спортивных объектов. В Сочи, например, два кластера: один — на берегу, второй — в горах. Это не стадион (не совсем корректное сравнение), но, тем не менее, когда там только начинали строить сооружения для зимних видов спорта, многие были не согласны, но сейчас горный кластер приносит больше рутинных денег, создает больше локальных рабочих мест, чем прибрежный.

Это место стало более популярным просто потому, что там есть городская среда, и я не про эстетические достоинства. Это плотная компактная городская среда на фоне гор. Именно городская среда является генератором устойчивого качества тех спортивных объектов, которые там построены.

—Почему отдельные объекты уже «не работают» в концепциях развития городов?

—Когда осуществляется отраслевой подход, строится объект без понимания того, что его будет окружать и как он будет дальше работать, этот объект в будущем принесет не пользу, а вред. Мы хотели всеми возможными способами создать ресурсообменную систему, то есть стадион должен работать не только на спорт, имидж, на гордость горожан, но и что-то в рутинном режиме давать горожанам. Станция метро не должна быть просто станцией метро, она должна трансформироваться в транспортно-пересадочный узел, но не российской модели, когда ТПУ превращается в огромный гипермаркет и паркинг, должна быть разработана модель транзитно-ориентированных территорий, то есть та, которая развивается за счет пассажиропотока и которая развивает саму территорию.

—Расскажите об организационно-управленческой модели новосибирского проекта.

—В первую очередь я расскажу о потенциале участка. В Новосибирске мы хотели не просто создать отрезанную от города городскую среду. Наш основной принцип заключается в том, что мы должны создать не просто красивую вещь, а устойчивую модель, которая возникает тогда, когда вы делаете что-то, что является дефицитным для города, и люди могут этого еще даже не понимать.

Мы посмотрели, что дефицитно в Новосибирске. Это относительно молодой город, и создан он почти на пустом месте, не с целью комфортной жизни, а с целью производства и целью освоения Сибири, в качестве геополитического центра. И это чувствуется в городе. Наша задача была в том, чтобы создать центр нового формата на левом берегу Оби, где в районах спальной советской застройки фактического центра нет. Сам факт наличия свободного участка в черте города, да еще и на берегу реки — большая удача для Новосибирска. Да, участок тяжелый, это территория затопления. Конечно, вода спадает, но сейчас, в июне, она еще стоит.

—Как это решается в проекте?

—Город будет приводить территорию в порядок, сделав насыпь высотой в восемь метров. В противном случае ее невозможно содержать в приемлемом состоянии и сделать комфортной для людей. Наше предложение заключается в том, что рядом со стадионом появится новый городской центр Новосибирска — левобережный, принципиально нового формата.

Что в нем нового? Во-первых, мы использовали типоукладный подход. Мы хотели, чтобы молодые новосибирцы не хотели покидать город, мы провели опросы, и увидели, что большое количество молодежи не может найти себе применения в городе. Когда мы выявили, люди каких укладов собираются уезжать, мы поняли, что это инженерный уклад и его эволюционная ветвь, IT. Кроме того, из опросов мы получили информацию, что если бы в городе была комфортная среда, многие предпочли бы остаться, потому что это родина, потому что в городе остаются родители. Мы проанализировали морфотипы застройки, в которых новосибирцы чувствуют себя комфортно. Люди, которые живут в застройке микрорайонного типа, довольны тем, что у них не ездят машины, зеленые дворы, нет чужаков, у них есть рядом социальная инфраструктура. Но им не нравятся маленькие квартиры, отсутствие балконов или их маленький размер, невозможность устроить поблизости грядки. И тут мы прямиком переходим к крестьянскому укладу. А еще — и это свойственно всем российским городам — ощущается нехватка площадей, большой дефицит прогулочных общественных пространств.

В результате у нас сложилась следующая программа: мы делаем не одну площадь, а сеть. Количество площадей четко увязано с количеством сообществ: вокруг каждой — формируется сообщество из порядка 2-2,5 тысяч жителей (около 800 семей), это промежуточный размер между микрорайоном и районом. Эта площадь одновременно служит коллективным двором, где коммьюнити может собираться, устраивать свои праздники.

—А как люди преодолеют настороженность перед новыми соседями?

—Я в этом смысле модернист, но не аффектированный, я могу подвести доказательную базу под то, что пространство довольно серьезно влияет на уровень доверия друг к другу. Когда люди поселяются в микрорайонную застройку, где расстояние между домами так велико, что даже знакомого издалека не разглядеть, включается инстинкт не доверять тому, что не видишь. Правильно спланированное пространство чужих людей делает своими. У человека в правильно структурированном пространстве есть понимание, что он всегда легко может попасть из общественного пространства в свое частное. Люди, которые живут в городах, нуждаются в двух принципиально противоположных вещах.

Первое — это высокой плотности социальные связи как элемент, необходимый для выживания за счет поддержки других, а второе — это анонимная жизнь, когда вы выходите в город и хотите иметь возможность не встретить никого знакомого, хотите побыть и в городе, и в одиночестве одновременно. Если за счет планировочных решений реализуются две эти возможности — это победа. В сущности, новый тип квартала, который мы разработали специально для города — это квартал, который стремится стать микрорайоном. Это ТСЖ в размерах квартала, которое имеет шесть типов двориков, закрытых от чужаков, и один двор-площадь для всех. Это как гостиная и маленькие спальни в масштабе города.

—Как повлияет проект на привлекательность города для российских и иностранных туристов?

—С одной стороны, когда будет построена арена, она вызовет интерес и у внутренних туристов, и у зарубежных. Об этом будут говорить, крупнейший стадион на крупнейшей сибирской реке в городе со сложным климатом. Это будет работать в течение трех-четырех лет. Но если сказать, что не только сформирован спортивный квартал, проведен МЧМ-2023, но и создан беспрецедентный для мира новый городской центр XXI века, где кварталы стремятся стать микрорайоном, а дома стремятся стать кварталами — это будет работать всегда.

Что такое микрорайон? По определению — городская единица, которая обеспечивает полный цикл жизни, где есть вся социальная и сервисная инфраструктура. А квартал — это наименьшая городская единица, в которой есть двор и дома вокруг двора, иногда с минимальной инфраструктурой. Когда мы говорим, что наши дома стремятся стать кварталами, это означает, что помимо дворов, да еще и на разных уровнях, в них есть сервисная инфраструктура. В каждом доме мы заложили семь типов квартир, включая, например квартиры с участками. И это не только таунхаусы, встроенные в первый этаж. У нас есть технология, которая позволяет обеспечить доступную конструкцию для растений с учетом сурового климата, и это дает возможность делать такие квартиры на любом этаже. Помимо спортивного квартала, на будущей набережной мы запланировали зоны для воркаута: жители смогут заняться фитнесом под открытым небом.

В результате спортивный квартал станет генератором спортивного образа жизней для жителей, предоставляя услуги платно и бесплатно и сокращая часть издержек на эксплуатацию арены. Другую часть издержек будут покрывать за счет мультфункционального формата арены. Здесь планируется достаточно большое количество мероприятий в год, причем не только спортивного характера: концерты, бизнес-мероприятия, различные форумы, конференции, выставки.

—Что даст этот проект жителям Новосибирска, области и всей стране в целом?

—Ресурсообменная система, которую мы сформировали, обеспечивает среду для реализации дефицитного для Новосибирска образа жизни: молодежи нужен спорт, они осознали, что культура долгожительства важна.

Речной фасад, сформированный зданиями нового центра, позволит городу получать доход, который компенсирует издержки на очень дорогое обслуживание набережной, ведь дамба требует постоянных бюджетных вливаний на обслуживание и эксплуатацию. Мы предложили не строить дамбу непосредственно по кромке воды, а сделать двухчастную набережную. На уровне будущего нового центра расположится линейный парк. А на второй части — с островом и естественным берегом — будет сохранена естественная экосистема крупнейшей сибирской реки. Мы предлагаем превратить затапливаемый остров в экосистемный мультифункцинальный парк международных, общероссийских и локальных биеннале — арт-биеннале, климатических, научных, бизнес-биеннале, и, разумеется, спортивных. Здесь можно будет проводить мероприятия международного уровня.

Гораздо более дешевая конструкция, чем дамба, — круговая смотровая площадка на сваях по центру острова — позволит наслаждаться видами разлившейся Оби в период затопления. Она будет использоваться в качестве трибуны, сцены или просто места для ежедневных прогулок круглый год.

Почему одни научные центры мира пользуются популярностью, а другие нет? Потому что в одних есть «фишки». Например, Институт Макса Планка в Бонне интегрирован в сердцевину торгового центра так, что из любого кабинета можно наблюдать за шопингом. Любой ученый поедет за новым переживанием. Известно, когда ученые сидят в душном зале — и ничего кроме него не видят, коммуникация проходит хуже.

Научная среда — известная на весь мир особенность Новосибирска. Мы не пытаемся создать второй Академгородок здесь, но дать студенчеству левобережных районов свою точку сборки рядом, очевидно, нужно, поскольку на это есть запрос. В одном из кварталов я предлагаю устроить небольшой IT-колледж, маленький центр открытого образования. Это будет второй элемент сети научных объектов в новом центре Новосибирска.

Для молодежи мы реализуем еще один формат, которого почему-то в России нет, кроме спонтанно реализованных случаев, но все, что делается неосознанно, получается неудачно. Я говорю про здания без дворов. Молодежи нужен не двор (из мирового опыта — дворы общежитий редко привлекают студентов), а площадь с кафе, антикафе, студиями и сопутствующими учебе сервисами. Например — прачечные, полиграфия, канцелярские товары и так далее. В новом центре для студенчества мы выделили два примыкающих к метро, квартала. Каждый — имеет площадь, сформированную двумя новыми типами жилых домов. Есть дома для семей с детьми и пожилых людей, стремящиеся стать кварталами. Есть второй тип — свободно стоящие на площади дома для студентов и молодых людей с небольшими студиями, которые будут доступны как для покупки, так и аренды, и могут использоваться как небольшие гостиницы.

Всего в новом центре девять кварталов, каждый со своей площадью, камерными пешеходными улицами, с локальными городскими бизнесами и сервисами: спортивный квартал с ареной, хоккейным центром и открытым для всех стадионом; два студенческих квартала; один городской квартал с социально-ориентированными сервисами (частные студии для детей и взрослых, частные библиотеки и так далее); два квартала на набережной с площадью, открытой на воду и инфраструктурой, ориентированной на променад линейного парка (кафе, студии и магазины сопутствующих сервисов и товаров); три социальных, ориентированных на семей (центром является двор школы и детского сада, в вечернее время открытый для общего доступа).

Принцип «два в одном» (sharing space) мы отработали и проверили на практике еще в проектах 2007 года. Он показал свою эффективность — мы экономим огромное количество ресурсов и можем сделать площадки школьного двора очень качественными.

Для того, чтобы привлечь инвестиции на реализацию дамбы, городу стоит заложить какой-то центр на воде. Самое простое — дополнительный функционал спортивного квартала, водные виды спорта. Моя рекомендация состоит в том, чтобы открыть Центр молодых родителей, ведь то, как люди воспитывают своих детей — это тоже уклад, который очень тяжело и медленно меняется. Одновременно это создаст рабочие места нового типа, привлечет инвестиции — и у города появятся внешние средства на реализацию части дамбы, появится оператор, который будет следить хотя бы за частью дамбы.

Другой важный момент — транспортная инфраструктура: в нашем новом центре для транспорта открыты только две улицы, остальные пешеходные — и там возможен только проезд спецтранспорта и резидентов. Каждый квартал имеет свой многоуровневый паркинг, причем он запроектирован не с классической высотой этажа в 2,4 метра, а 3,6 метра, чтобы, когда мы доживем до времен тотального car-free, была возможность переделать эти помещения под другие функции.

Еще один ключевой принцип нового центра — в том, что каждый объект является элементом сети: IT-колледж непрерывного образования, школа, старшие группы детских садов, частные образовательные студии и кружки станут единой образовательной сетью. А младшие группы детских садов, частные детские студии, детские площадки всего центра — единой сетью детства. Арена, хоккейный центр, экосистемный парк и набережная с зонами для воркаута станут сетью здорового образа жизни и интеллектуального досуга одновременно. Магазинчики шаговой доступности и другие сервисы — сервисной сетью локальных бизнесов на территории. Все эти сети пересекаются друг с другом, взаимодействуют и формируют городскую среду.

Когда вы создаете новую комфортную среду, потребителем которой является любой случайный человек, вы гарантируете, что жители прилегающих районов предпочтут выйти за хлебом к вам в район, потому, что они одновременно могут отвести ребенка в студию, сходить в косметический салон, позаниматься спортом, да и просто посидеть на комфортной площади или прогуляться.

Возвращаясь к началу нашего разговора — люди едут в первую очередь туда, где есть интересная городская среда. Музей городских сред — справедливое название для этого нового центра. Я более чем довольна результатом моей команды.

—Какие тенденции развития городских территорий ждут российские города в ближайшие несколько лет?

—Как всегда, здесь есть развилка. Если будет сохраняться инерционный сценарий городского управления, то ничего хорошего наши города не ждет. Больше шансов выжить и перенастроиться есть у городов масштаба районных центров. Потому что там – в силу размеров города – ближе связь власти с жителями и нет пиетета перед властью. Кроме того, в малых районных центрах большая часть территории – частный сектор, а значит у людей больше шансов на выживание за счет устойчивых отношений внутри укладов неформального сектора экономики. В больших городах при сохранении трендов, я имею в виду, например, московскую реновацию, произойдет декапитализация недвижимости, снижение инвестиционной привлекательности домов в условиях негарантированной собственности.

Второй наметившийся тренд — спущенное с федерального уровня благоустройство. То, как оно реализуется, травмирует малый и средний бизнес, строительная логистика сделана очень плохо, никто не продумал мероприятий, которые позволят малому бизнесу выжить. Если в такой же парадигме будут проходить благоустройства в 40 городах, будут затрачены огромные бюджетные федеральные средства, а дальше – при нехватке бюджета – все довольно быстро придет в негодность. В конечном итоге это ведет к фрустрации и ухудшению качества жизни в городе.

Если же мы перейдем к финансово-управленческим моделям, социо-пространственным и экономико-пространственным моделям, включающим всех возможных стейкхолдеров, это будет означать, что в принятии стратегических и локальных решений принимают участие все группы стейкхолдеров, и тогда у российских городов и, соответственно, России, есть шанс.

Если будет принята «Синяя книга мэра» — с типоукладным подходом в качестве инструкций для городских управленцев — и открыта для всех горожан, то шансы на рост резко возрастут. Я не верю в краткосрочные образовательные программы для мэров. За год, даже за шесть лет невозможно научиться решать проблемы сверхвысокого уровня, к которым относятся и городские. Например – по выводу моногорода из кризиса.

Должно быть руководство по управлению городом, методическое пособие состоящее из трех блоков. Во-первых, идентификация, описывающая городские типологии и наличествующие уклады. Во-вторых, проекты, разработанные для каждого городского типа и интегрирующие поукладные решения. В-третьих, опыт политиков, которые описывают, как этими проектами пользоваться, как сохранять преемственность, как достичь целей в горизонте Стратегии-2035 при четырехлетних выборных циклах. В-четвертых, как преодолеть публичные риски, как найти общий язык с горожанами, внешними инвесторами, со всеми стейкхолдерами городских проектов. Важно донести до мэров, что нужно делать и что важно спрашивать у людей, чего они хотят. Именно так выживают города и достигают успеха. Судя по всему, у Новосибирска есть все шансы.