«Я добился большего, чем другие, несмотря на то что полностью парализован»

Роман Аранин сумел успешно «монетизировать» собственный опыт тяжелой травмы и теперь помогает тысячам людей вернуться к активной жизни, к путешествиям и даже к спорту.

Роман Аранин в городе Зигмаринген во время путешествия в Германию

Физические ограничения отнюдь не лишают человека способности преуспеть в жизни. Это сумел доказать на личном примере Роман Аранин, бизнесмен из Калининграда. Когда-то он был обычным предпринимателем, зарабатывал на жизнь продажей обоев и предпочитал активный отдых, покоряя волны на серфе и ныряя с аквалангом. Но однажды полет на параплане закончился серьезной травмой: Роман лишился подвижности ног и частично — рук. Однако сумел вернуться в бизнес, став на путь социального предпринимательства. Теперь он — основатель и руководитель компании Observer Russia c годовым оборотом в 24 миллиона рублей.

Легко ли делать бизнес с инвалидами и для инвалидов? В чем секрет успеха социально полезного дела? Об этом бизнесмен рассказал в интервью +1.

— Вы и до травмы занимались бизнесом. Как пришла идея открыть фирму по производству оборудования для инвалидов?

— Очень легко. Ломаешь шею и видишь, что ничего для таких, как ты, не предусмотрено. Начинаешь делать для себя. А потом становится понятно, что у инвалидов сейчас ситуация, как в далеком 1991-м году, когда люди были лишены доступа практически абсолютно ко всему: выдали всем кирзовые сапоги 45 размера, вот и радуйтесь!

А хочется, чтобы у этих людей все было по-другому. Чтобы коляска облегала тело человека с ограниченными возможностями, не всегда ровное и не всегда прямое, так, как она должна его облегать, и так далее. С одной стороны, это кажется проблемой. А с другой понимаешь, что это же сумасшедший шанс! Когда публикуешь первое видео, где коляска едет по ступенькам, тебе начинают звонить люди, и один за другим радостно кричат: «Я живу на пятом этаже, неужели я, наконец, могу выйти из дома?!» Тогда-то ты и осознаешь: вот оно, зарождение нового бизнеса.

Предприниматель в шоу-руме Observer Russia

— Расскажите подробнее о компании. Каких результатов удалось добиться к настоящему моменту?

— Мы начинали с трех человек: я, мой помощник, который был со мной как тренер ЛФК, и сотрудница из моей предыдущей фирмы. А сейчас нас 25, восемь членов нашей команды — них инвалиды-колясочники. Мы уже приметили себе большое поле, площадью 4,5 тысячи квадратных метров, где в январе 2018 года начнем строить завод.

География бизнеса велика, если говорить о розничных продажах: три коляски мы уже продали в Новую Зеландию, две —в Германию, еще три — в Польшу. По одной коляске, которой человек может управлять дыханием, отправили в Аргентину, Бразилию, Испанию и Англию. Но большая часть все-таки реализуется в России.

Мы работаем с самыми необычными случаями, выполняем разные задачи. Какие-то кардинальные технологические решения уже есть на рынке, ведь в Европе это направление развито. Сотрудничаем с англичанами, которые предлагают уже готовые решения, электронику. Но в России подбираем оптимальный формат коляски в зависимости от ситуации и подгоняем устройство под каждого клиента.

На такой коляске легко одолеть даже крутую лестницу

Например, у нас мальчишка замечательный был, у которого сейчас все конечности двигаются, но прогноз развития болезни очень неблагоприятный. И мы предполагаем, что при ослаблении рук в будущем мы ему поставим на коляску джойстик, который совершенно микроскопическим усилием отклоняется и позволяет ею управлять.

А вот другой мой товарищ управляет и компьютером, и коляской подбородком. Тоже организовали для него максимально удобную конструкцию. И хотя пока что товар — исключительно штучный, уже пытаемся уйти в массовое производство.

Производственный процесс

— Но ведь и цена такой индивидуальной коляски немаленькая. Насколько реально ее получить обычному инвалиду без поддержки благотворительных организаций?

— Этораспространенный миф, что инвалиду негде взять деньги на коляску. Всего 5% колясок покупают сами инвалиды, еще 5% приобретают фонды, а 90% колясок закупает государство. Из всех стран СНГ и бывших постсоветских республик, не считая Прибалтики, Россия — единственное государство, которое компенсирует покупку электроколяски. В остальных выдают в лучшем случае механические.

Добыть индивидуально спроектированную, конечно, не так просто. И Фонд социального страхования вставляет палки в колеса, и медико-социальная экспертиза. Но если человек настойчив, то он сможет ее получить.

В колясках Observer можно даже плавать

— Чувствуете ли вы изменения, которые происходят в обществе? Улучшается ли ситуация, в которой находятся инвалиды в нашей стране?

— Прогресс однозначно есть. Пять лет назад, в ходе заседания в Общественном совете при мэре Калининграда, мы планировали закупить низкопольный транспорт, опустить бордюры. И теперь как-то по привычке мы продолжаем ворчать, что все плохо, что нет доступной среды. А сейчас вот поставили задачу найти три подряд перекрестка, где не опущены бордюры хотя бы с одной стороны. Так и мы не смогли найти такую зону, по крайней мере в центре Калининграда! А ведь только что я был в Ханты-Мансийске, так там весь центр города полностью безбарьерный. В Москве я добирался от здания городского правительства до «Динамо», и везде прекрасно проехал один без помощника. И эти перемены произошли в последние годы, мы просто их не заметили.

Другое дело, что до жилища конкретного инвалида это не дошло. Он так и остался заперт в четырех стенах. Именно эту задачу и решает компания Observer. У нас есть и ступенькоходы, и шагающие коляски, и пандусы, и все остальное. Мы обращаем внимание именно на эту проблему, и у меня складывается впечатление, что все инвалиды просто замурованы где-то на 4-5 этаже хрущевки.

— С какими специфическими трудностями и проблемами сталкивается бизнес, ориентированный на людей с ограничениями по здоровью?

— У нас, как и у всех есть сложности, ведь кризис в стране никто не отменял: и постоянные проблемы с оборотом, и тому подобное. Но существует еще и определенный психологический барьер. Тебе, как доктору, приходится все через себя пропускать. Часто случается: думаешь, что ты уже видел все, самые жесткие ситуации, но приходит новое письмо —и ты не можешь даже собраться с мыслями, просто чтобы спокойно начать действовать. Вот чем помочь? В такие моменты тяжело даже опытному человеку.

Кроме того, мы трудоустраиваем инвалидов, потому что в реальности никто не спешит предлагать работу колясочнику. А во многих таких людях я вижу определенные плюсы, достоинства, которыми они обладают. Хотя в большинстве случаев они не готовы к работе, поскольку вообще никогда не работали. А ты пытаешься включить человека в процесс, учишь и зачастую объясняешь, что работа — это обязательства, труд от зари и до зари.

— Существуют ли особые преграды для самого предпринимателя на коляске?

— Проблем не будет, если ты не будешь вести себя как инвалид. Я, может быть, самый парализованный из всех парализованных, голосом печатаю и тело у меня совсем не работает, но чувствую себя внутри абсолютно нормально. Я просто по-другому управляюсь, не более того. Если сравнить, что я сделал в жизни, и что сделал какой-то другой человек, то зачастую оказывается, что я добился большего. Несмотря на то, что я полностью парализован.

Ни пески, ни льды — не помеха таким коляскам

И мне нравится, что ко мне относятся как к обычному человеку. Но ужасно раздражают жалобы, нежелание брать на себя ответственность. Инвалидов еще можно понять, хотя они тоже часто перебарщивают: просят, например, подарить им коляску. Так и хочется сказать: у тебя же парализованы только ноги! Иди работай автослесарем, играй на пианино, да что угодно. Но я стараюсь не ворчать; обычно отвечаю, куда надо написать, к кому обратиться, чтобы получить коляску от государства. Но когда тебе здоровые люди приходят с такими же просьбами, или занимают деньги и не отдают, это ужасно раздражает. А в последнее время это, к сожалению, массовое явление.

— Для вас компания Observer — прибыльный бизнес или в первую очередь социальная миссия?

— Это, конечно, социальная миссия, как любое социальное предпринимательство. Ведь в первую очередь это решение проблемы, и лишь во вторую — зарабатывание денег. Но и без прибыли нельзя, потому что бизнес есть бизнес. Мы, например, сейчас открыли по России сеть мастерских по ремонту колясок. Проект запустили на деньги, полученные от Фонда В.Ю. Аликперова «Наше будущее». Но это не грант, не подарок. Они дали нам займ в 5 млн рублей на 5 лет беспроцентно. И мы обязаны их вернуть. Значит, предстоит создать бизнес, который позволит нам существовать, выплачивать зарплату и возвращать кредит. Этот грант мы получили в 2013 году, и сейчас наш долг уже меньше миллиона.

Чтобы все получилось, надо в первую очередь хотеть делать то большое, важное дело, ради которого вы вообще начинали социальный бизнес. А уже во вторую очередь стремиться зарабатывать деньги. Многим кажется, что это просто: поработать полгодика, разнюхать что и как, и повторить этот опыт. В моей практике уже была парочка случаев, когда приходит молодой здоровый парень, сидит у меня в офисе, правой рукой получает зарплату, а левой рукой залезает ко мне в карман, ворует у меня и при этом еще в рабочее время выстраивает свой конкурирующий сайт. Но я понимаю, что он протянет максимум год-другой. Ведь он пришел сюда за другим — заработать, своровать, а значит, он не в теме. И не понял, для чего все это вообще.

— К чему вы стремитесь?

— У нас впереди запуск фабрики. На которой из 64 сотрудников половина (32) будут инвалиды-колясочники. Кроме того, мы хотим выйти на массовое производство. И это оказалось не такое уж простое дело. Когда ты просчитываешь на бумаге, у тебя боковая деталь коляски должна получаться дешевле, чем сделанная на Тайване, потому что и зарплаты у нас ниже, и другие факторы вступают в действие.

Но в реальности эта деталька вдруг получается дороже. Выясняется, что надо менять станок, для чего требуется вложить 2,5 миллиона. Начинаешь ломать голову, где взять деньги на это... Раньше мне казалось, что в торговле какие-то сумасшедшие вложения, но здесь все гораздо сложнее: вход в «клуб» начинается с тысячи деталей. Ты меньше тысячи редукторов просто не можешь приобрести, и меньше тысячи джойстиков тебе никто не продаст. А это значит, что ты должен сделать тысячу колясок в год и успешно их реализовать. А Минтруд, при потребности в 6 тысяч штук в год — и все они сейчас импортные! — готов у тебя купить только 500. Вот и придумываешь, куда деть еще 500. Это все — трудные и интересные задачи. И, когда тебе 47, и у тебя вторая жизнь идет бонусом, а еще и в бизнесе все по-новому, то интересно жить.

Если же говорить о глобальных мечтах, то пока, мне кажется, у меня нет достаточного авторитета для их реализации. Вот после открытия завода, возможно, уже хватит веса, чтобы что-то менять в системе социальной защиты, в системе получения технических средств реабилитации. Так получилось, что я видел, как это должно быть и в Швеции, и в Дании, в Германии, в Голландии, и знаю, как это надо сделать здесь. И хотелось бы, конечно, это реализовать на федеральном уровне.

От редакции: больше о социальном предпринимательстве и его поддержке со стороны бизнеса, государства и НКО вы можете узнать на конференции «Управление изменениями. Общество».

Подписывайтесь на наш канал в Яндекс.Дзен.

Беседовала

Екатерина Яснопольская

Фото

Из личного архива Романа Аранина