Битвы за воду в пустыне

Если войны прошлого велись в основном за землю, то войны будущего, возможно, будут вестись за воду. Дефицит водных ресурсов становится важным фактором в экономике и политике некоторых стран. В особенности это актуально для Ближнего Востока и Северной Африки.

Дефицит водных ресурсов становится важным фактором в экономике и политике некоторых стран

Саудовская Аравия — один из типичных примеров экономики, практически полностью зависимой от нефти. В структуре экспорта она занимает более 90%. Однако попытки развития секторов, не связанных с добычей и переработкой нефти, часто оказывались провальными.

Например, в 1970-х годах монархия решила провести собственную программу импортозамещения в области продовольствия (в то время это было модно). Экологические и экономические риски в расчет не принимались.

Государство планировало стать полностью независимым от импорта пшеницы. Цели удалось добиться за счет массированных госсубсидий и запретительных тарифов на импорт. Правительство предоставляло агробизнесу субсидии на удобрения, семенной фонд, оборудование, оплату труда, а главное — ирригацию, без которой в пустыне мало что растет. Вдобавок оно покупало у фермеров пшеницу по ценам в три раза выше мировых. В середине 1980-х государство выделяло на эти цели около 2 млрд долларов в год в текущих ценах, а также ввело 100%-ный тариф на импорт пшеницы. В результате производство выросло в 26 раз, с примерно 200 тыс. тонн в 1980 году до 4 млн тонн в 1992-м.

Нетто-импорт в 500 тыс. тонн в 1980-м превратился в нетто-экспорт в 2 млн тонн в 1992-м. В начале 1990-х страна стала шестым в мире экспортером пшеницы. Впрочем, часто саудовский экспорт был некоммерческим: зерно шло на поставки в рамках безвозмездной помощи в страны Африки.

С 2008-го импорт пшеницы стал увеличиваться на 12,5% ежегодно

Однако независимость от импорта, приобретенная такой ценой (до 5% бюджетных расходов), оказалась неэффективной. В 1990-х годах субсидии постепенно стали сокращаться, а импортные тарифы на продовольствие снижаться.

Сворачивание программы было связано не только с желанием сэкономить бюджетные средства, но и с ее явной абсурдностью. При производстве пшеницы потребляется исключительно много воды. При этом уже сейчас пустынная Саудовская Аравия вынуждена получать часть ее (10% и 40% питьевой воды) за счет исключительно дорогого, энергозатратного и экологически вредного процесса десалинизации морской воды (из-за этого растет доля солей, а также хлора и тяжелых металлов в самом Персидском заливе, что оказывает негативное воздействие на его экосистему).

Будучи в 1990-х одним из крупнейших в мире экспортеров пшеницы, монархия, 99% территории которой занимает пустыня, фактически экспортировала воду. Так как реальная трансграничная торговля ей логистически крайне затруднена, она идет в скрытом виде (экономисты называют этот процесс виртуальной торговлей водой — virtual water trade). Например, в виде торговли «водоинтенсивными» злаками, такими как рис (3400 м3 воды на тонну) или пшеница (1300 м3 воды на тонну).

Для испытывающей дефицит водных ресурсов страны производство злаков, требующих много воды, обходится очень дорого, поэтому экономически рационально импортировать их у стран с профицитом водных ресурсов (например, одним из крупнейших мировых экспортеров риса является Таиланд). Абсурд ситуации состоял в том, что Саудовская Аравия, испытывающая острый дефицит воды, де-факто была одним из крупнейших ее экспортеров — экономическое извращение, ставшее возможным только благодаря субсидиям из нефтяной ренты.

Интересную рациональную альтернативу развития сельского хозяйства в схожих вододефицитных условиях в те же годы продемонстрировал Израиль, где упор делался на продовольствии с минимальной водоинтенсивностью — фруктах и овощах (около 300 м3 воды на тонну).

Альтернатива Израиля — упор на продовольствие с минимальной водоинтенсивностью

В 2000-х годах эксперимент с импортозамещением пшеницы был окончательно признан неудачным, а приоритетом объявили сохранение водных ресурсов. С 2008-го импорт пшеницы стал увеличиваться на 12,5% ежегодно. Число фермеров, занимающихся производством пшеницы, упало с 34 тыс. человек в 1993-м до 6 тыс. в 2012-м, а в 2016-м импорт злака достиг практически 100%.

Тем не менее сельское хозяйство продолжает оставаться основным потребителем воды (83%), хотя если бы агробизнес платил за нее реальную цену, продукты стали бы «золотыми». Однако население и бизнес привыкли к практической бесплатности воды и топлива. Попытка снизить субсидии на воду в 2016-м не увенчалась успехом. Недовольство реформой просочилось в соцсети, и министр водных ресурсов был отправлен в отставку.

Хлеб, свобода, социальная справедливость

В Египте, в отличие от благополучной Саудовской Аравии, ситуация с водными ресурсами куда более критичная, и она может обернуться и социальными потрясениями, и даже войной.

В обществе господствуют патерналистские ценности. Здесь на первом месте — представление о том, что власть должна кормить народ, причем в буквальном смысле. Ежедневно египтяне съедают 250 млн пшеничных лепешек айш балади (буквально «народный хлеб»), стоимость которых (меньше рубля) практически полностью субсидируется государством. Плюс другие субсидии — например, на электричество. Отсюда хронический дефицит бюджета в 4–10% ВВП на протяжении многих лет. И отсюда — все большая нагрузка на водные ресурсы страны.

Египетские лепешки Египетские пшеничные лепешки айш балади

«Айш, хурия, адаля иктимаийя!»

Президент Абдель Фаттах Ас-Сиси под давлением МВФ попытался сократить продовольственные субсидии в марте 2017-го. Но отказался от этой затеи: народ вышел на улицы с плакатами «Мы хотим хлеба!». В Египте есть давняя традиция продовольственных бунтов: еще в 1977 году президент Анвар Садат попытался сократить субсидии на продукты. Народ поднял бунт. Субсидии пришлось вернуть. А во время «Арабской весны» 2011-го и позже, во время свержения президента Мурси в июне 2013-го, лозунгом протестующих было «Айш, хурия, адаля иктимаийя!» («Хлеб, свобода, социальная справедливость!»). Хлеб — на первом месте (а, как упоминалось в первой части, хлеб — это, по сути, концентрированная вода), а демократия — по меньшей мере на втором.

Как ни парадоксально, бесплатного хлеба требуют отнюдь не голодающие. В Египте самый высокий процент ожирения в мире: 35% среди взрослого населения и 10% среди детей. Но бесплатный хлеб (читай, вода) — превыше всего.

Но субсидии дорого обходятся стране и природе. Плотность населения в Египте — одна из самых высоких на планете (около 3000 человек на квадратный километр пашни, против 300 в среднем в мире). При этом большая часть территории страны — это безжизненная пустыня. Почти все население — 96 млн человек — вынуждено жить по берегам и в дельте Нила (около 20 млн проживают в Каире и пригородах). На этих же землях выращиваются сельхозкультуры. При этом страна демонстрирует высокие темпы роста населения: в среднем около 2% в год (1,8 млн новых потребителей ежегодно), — а с 1980-го оно выросло больше чем в два раза.

Производство сельхозкультур зависит от ирригации. Единственный источник воды — Нил: ведь дождей в стране почти нет. Египет занимает первое место в мире по импорту пшеницы (12 млн тонн в 2017-м, и большая часть — это поставки из России). Закупая пшеницу и другое продовольствие, страна фактически импортирует воду.

И здесь появились новые проблемы: обеспечение Египта водой поставлено под угрозу подписанным в 2010 году странами Верхнего Нила (Эфиопия, Танзания, Руанда, Уганда) соглашением об использовании ресурсов реки. По старым, еще колониальным договорам 1929 года, Египет и Судан получали до 90% воды. Раньше страны в верховьях Нила мирились с этим, но теперь они сами испытывают демографическое давление и хотят использовать водные ресурсы для ирригации и ГЭС. Эфиопия, контролирующая воды Нила вверх по течению, готова к запуску проекта Великой эфиопской плотины возрождения.

В конце ноября прошлого года президент Ас-Сиси заявил, что для Египта сохранение своей доли в водных ресурсах Нила — вопрос «жизни или смерти». Однако переговоры завершились ничем: Египет не в состоянии противодействовать планам Эфиопии, а Судан занял де-факто нейтральную позицию. В 2013 году тогдашний египетский президент Мурси фактически угрожал Эфиопии войной, но сейчас такая опция, видимо, не рассматривается. Сил для этого у Египта нет.

Экологический кризис не прекращается

Плотина уже построена на 60%, а это значит, что в течение двух лет Эфиопия начнет заполнять резервуар и последствия наступят незамедлительно — Египет столкнется с дефицитом воды. Надо будет импортировать еще больше пшеницы, а чем за нее платить — неясно. Неудивительно, что рост цен на продовольствие в 2010-м (кстати, после засушливого лета в России и эмбарго на импорт пшеницы) стал фитилем для начала кризиса в Египте — президенту Мубараку пришлось уйти. Падение режима было связано не только с экономическими и демографическими факторами — усталость общества от бессменного правления автократа сыграла свою роль. Но экологический и мальтузианский кризис никуда не делся, и его интенсивность нарастает.

Ситуация в других странах Ближнего Востока — не лучше. В раздираемом гражданской войной Йемене дефицит воды привел к вспышкам холеры. В этой сказочной стране (там снимался фильм Пазолини «Цветок 1001 ночи») все мужское взрослое население прочно сидит на легком наркотике кате (алкоголь в арабских странах почти везде запрещен).

От постоянного жевания листьев ката у йеменских мужчин растягивает щека

Характерная черта почти любого йеменца — выдающаяся щека от постоянного жевания листьев ката. Сельское хозяйство почти полностью перешло с абрикосов и винограда на кат, потребляющий очень много воды (от четверти до половины всех водных ресурсов). Уровень воды в древних артезианских колодцах, уходящих в глубину на сотни метров, не восполняется. Приходится бурить на глубину до 1000 м, используя оборудование для добычи нефти. Но это очень дорого и спасает ненадолго.

Постоянные засухи мучают и Иран. Этой весной — в Исфахане и Хузестане. При этом люди недовольны тем, что вода перераспределяется по коррупционным схемам. Эта тема поднималась во время зимних протестов. Звучит она и сейчас. В Сирии гражданская война началась с похожих, во многом бытовых, причин.

Подписывайтесь на наш канал в Яндекс.Дзен.

Автор

Александр Зотин, старший научный сотрудник ВАВТ