Как я отправился в будущее на коляске

Текст, который вы сейчас читаете, как и многие другие статьи на +1, выложил на сайт наш коллега Денис Гончаров. У Дениса генетическое заболевание, из-за которого он не может передвигаться. Но он живет и работает, наперекор болезни. С чем приходится сталкиваться в повседневной жизни в России человеку с ограниченными возможностями и как он преодолевает трудности, Денис будет рассказывать в своей колонке. Сегодня мы публикуем первую из них.

Давайте познакомимся. 21 год назад меня назвали Денисом. До трех лет я был обычным ребенком, и рос в обычном городе Курске. Однако потом выяснилось, что в лотерею я вытянул несчастливый билет и потерял возможность самостоятельно передвигаться. Мои мышцы просто не растут из-за генетической мутации. Врачи в таких случаях обычно отводят взгляд в сторону: эта болезнь не лечится, придется смириться с тем, что ты вряд ли доживешь до 18-ти. Но этот вариант меня, как видите, не устроил.

Заболев, я постепенно осознал, что Курск совершенно не приспособлен для человека, имеющего проблемы с передвижением. Обычный город Курск стал для меня полосой препятствий. Обитал я на третьем этаже бетонной коробки советского образца. Выйти на улицу — только по праздникам (или в больницу). Социальные контакты завести в таких условиях почти невозможно. Днем я развлекал себя телевизором, а вечерами забирался на подоконник и смотрел на звезды. Так шли мои годы лет до тринадцати, когда в моей жизни появился интернет, а с ним и друзья, которые со мной до сих пор.

Однажды, прочитав в интернете о том, что в Европе и США жилые помещения для людей с инвалидностью обязательно оснащают пандусами и лифтами, я решил добиться, чтобы так же оборудовали дом, в котором я жил. Узнав, что Россия подписала Конвенцию ООН о правах инвалидов и обязалась принять меры для обеспечения их мобильности, я решил написать прошение главе города, сославшись на этот документ.

Примерно через месяц пришло письмо с ответом. Дрожащими от волнения пальцами я вскрыл конверт и прочел: «Приобретите квартиру на первом этаже, чтобы получить возможность беспрепятственно выбираться на улицу». Никаких лифтов и пандусов в моем доме так и не установили. Так что выбирался в город я, по-прежнему, крайне редко. А там меня ждали тротуары с такими бордюрами, на которые даже человек с сильными руками (а это не мой случай) на коляске не въедет. Даже там, где пандусы есть, угол наклона у них такой, что съехав с одного из них, я оказался в каких-то кустах. Помню, тогда мне пришла в голову мысль: «Может, вместо выражения, термина «человек с ограниченными возможностями» пора вводить другое — «страна с ограниченными возможностями?» И для своих обычных, и необычных детей.

Тогда же я решил, что никакие внешние «ограниченные возможности» не станут для меня преградой. Я каждый день наблюдал, что моим родным чисто физически все тяжелее помогать мне. Я больше не мог просто так смотреть, как мама со своей больной спиной выбивается из сил, лишь бы мне было комфортно. Возможно, для окружающих это выглядело безумием, но я решил, что способен жить самостоятельно. Моя болезнь — тому не преграда. И, съехав от родителей, я в 20 лет отправился покорять Санкт-Петербург.

О том, что из этого вышло, расскажу в следующих своих колонках.