Виктория Агаджанова

«Взрослый человек так же беспомощен перед бедой со многими нулями, как и ребенок»

Руководитель фонда помощи взрослым «Живой» Виктория Агаджанова считает, что взрослым помогать тяжелее, чем детям, и объясняет, почему государству экономически выгодно доводить реабилитацию взрослых после полученной травмы до конца.

Сегодня основная проблема, с которой сталкиваются граждане России с ограниченными возможностями,— это отсутствие доступной для них среды. Как давно вы видели человека на коляске, просто гуляющего по городу? А часто ли вы видите инвалидов-колясочников в офисах, в магазинах? Мы оставляем их за скобками, стараемся не замечать. У нашего фонда была пациентка, которая два года не могла выйти на улицу только потому, что она живет на 11-м этаже в доме, где узкий лифт и несколько ступенек от лифта до двери подъезда.

Это наболевшая тема, и я очень радуюсь, когда нам удается помочь таким пациентам обозначить себя в социуме — выйти на улицу, съездить в магазин, в театр. Для нас с вами это простые действия, а для них — целое событие.

Было бы прекрасно, если бы государство нашло ресурс для оплаты прохождения реабилитации больных после травмы. В последнее время огромное количество обращений в фонд поступает от людей, получивших серьезную травму,— ДТП, несчастные случаи, неудачные прыжки в воду. К сожалению, таким пациентам государство помогает только в первый год после получения травмы. Видимо, считается, что человек со сломанным позвоночником в течение этого года должен выздороветь. На практике — в течение первого года пациент только пытается прийти в себя, понять, на каком он вообще свете. Залечить простые переломы, пролежни, восстановиться после операций и понять, куда двигаться дальше. И вот на этом «дальше» помощь, как правило, заканчивается.

Продолжение такой практики для государства невыгодно, даже экономически: бюджет недополучает огромную сумму, которую в виде налогов могли бы принести те же пациенты, если бы им дали нормально реабилитироваться и начать работать. Вместо этого мы выплачиваем этим людям пенсии по инвалидности и оставляем за рамками нормальной жизни. В стране нет даже нормальной статистики по людям с инвалидностью. Если вы посмотрите данные Росстата, то увидите, что есть только общее число людей, получивших инвалидность за год. Но сколько инвалидов всего — точных данных нет.

Есть еще один важный момент. В деле помощи взрослым мы всегда сталкиваемся с сильным стереотипом: зачем помогать человеку, который и так уже пожил на свете? Пусть сам себе поможет, неужели он денег не заработал на себя? На деле если речь идет, например, о покупке препарата стоимостью в 20 тыс. руб. для 35-летнего менеджера, то, безусловно, заработал. А если этот препарат нужен в немыслимых объемах — двадцать флаконов в месяц? Это уже 400 тыс. руб. Может быть, заняв в долг у родных и друзей, человек и наскребет эти 400 тыс., но на второй месяц ему уже вряд ли кто-то поможет найти средства. Взрослый человек так же беспомощен перед бедой со многими нулями, как и ребенок, ему страшно не столько потому, что он может умереть, сколько потому, что он может умереть от того, что у него нет денег на лечение.

В среднем в день к нам в фонд поступает от пяти до двадцати заявок. Кому-то мы не можем помочь просто потому, что уже никто не поможет. К тому же мы рассматриваем только случаи, связанные с медицинской помощью, а очень многие обращаются, например, с кредитными проблемами — люди берут деньги в долг под проценты и не могут их вернуть. В такой ситуации мы бессильны.

За неимением регулярной стабильной госпомощи основные источники финансирования работы фонда складываются из частных пожертвований и корпоративного донорства, причем в последнем мы нуждаемся постоянно. В нашем случае есть еще проект «Такие дела», который решает проблему административных расходов: сборы, которые ведутся на портале, идут на погашение наших расходов. Благодаря этому проекту 100% пожертвований, приходящих к нам в фонд, тратится исключительно на пациентов.